Алекс Фрайт - Пароль «Форт-Боярд»

– Откуда? – спросил он.

– Забавный послужной список у этой дамочки. И имечко ещё то, не находите? – капитан показал глазами на папку.

Полковник выразительно постучал пальцем по странице с фото.

– Спрошу последний раз: каким образом все это оказалось здесь?

– Я ведь в этом отделе далеко не новичок, а прежнее руководство в лице… – Смаль замялся. – Полковник Хижук мне полностью доверял. Присылают из-за кордона напрямую. Было приказано не просто копать – носом землю рыть.

– Как давно?

– Почти три года прошло. Но этой фотографии и нескольких месяцев нет.

– Рядом с ней Хромой?

– Не уверен, но все указывает на это.

Каптур поднялся и пожевал губу, словно собираясь с мыслями. Прошёлся перед капитаном туда-сюда, крепко сцепив за спиной пальцы, и вдруг резко остановился, рубанув ладонью воздух.

– В одном я согласен в принципе – все идёт в ход и всему приходит время. И сегодня настало время для капитана Смаля забыть об этой информации. Навсегда!

– Полковник Хижук тоже вначале так говорил, – неожиданно трагичным голосом произнёс аналитик. – Почти такими же словами. Не получилось у него. Ошибся. И не только он. Многие.

– И кто же ещё? – поинтересовался Каптур.

– Это не важно, – Смаль вновь вытащил из кармана платок и вытер лоб, покрывшийся бисеринками холодного пота.

– Что именно? – озадаченно спросил полковник.

– Все не важно, – упрямо повторил капитан и обвёл ногтем лицо женщины на фотографии.

– Понятно… – процедил Каптур. – Прямой намёк руководства ты не понимаешь.

Он снял очки, аккуратно вложил их в футляр и ткнул пальцем в грудь аналитика.

– Пять минут у тебя, капитан. Две, чтобы забыть о ней. Три, чтобы осознать – этого разговора никогда не было. Накину ещё сутки, чтобы ты бросил пить. Иначе отправишься завтра же на службу в провинцию. Ощутишь, так сказать, все её прелести на себе. И когда осознаешь, какая непыльная работёнка была у «любопытной Варвары» здесь, то тебя через неделю другую вышвырнут из органов без права на пенсию. Например, за деяния, порочащие честь и достоинство офицера, или… как бы невзначай обнаружат при тебе что-нибудь запрещённое и гарантированно подсудное… Теперь дошло?

– Так точно, – обречённо ответил тот, мысленно посылая начальство ко всем чертям.

– Разработки эти я с собой заберу. Полистаю на досуге и решу, что с тобой дальше делать, – полковник сгрёб со стола обе папки и спросил: – Копии?

– Никак нет! – вытянулся капитан.

– Рискну поверить. И, смотри, рот на замок и о водке забудь, как о страшном сне. Дважды мне ещё никому повторять не приходилось.

Едва полковник Каптур захлопнул за собой дверь, как угрюмое настроение аналитика чуть улучшилось. Он повернул ключ в замке и достал из сейфа второй комплект таких же фотографий, которые вызвали ярость начальства. Затем подошёл к информационной доске на противоположной стене и аккуратно приколол снимки в ряд.

Смаль знал и биографию, и распорядок дня этой женщины, как свой собственный. Но этот мужчина, попавший в объектив фотоаппарата оперативника только один раз, был для него не просто загадкой. Он понимал, что где-то уже видел это лицо, чувствовал в нем детонатор этой разработки и хотел знать, чем же они, черти их дери, там занимаются, что собираются сделать и почему.

Отступив на шаг, он склонил голову набок, несколько минут задумчиво разглядывал изображения разной степени качества – уже которую неделю он пытался просчитать эту парочку и никак не мог понять, что же такого могло связывать свежеиспечённого безработного капитана госбезопасности со странным именем Аста и пока ещё неизвестного, высокого и крепкого молодого человека с жёстким, как рашпиль, взглядом. Потом он взял красный маркер, обвёл вокруг хмурого лица мужчины окружность, поставил знак сложения между ним и женщиной и, помедлив секунду, размашисто подписал – Хромой. Иногда он предпочитал думать так, а не в удобном кресле, и теперь, опустив веки наполовину, покачивался с пятки на носок, чувствуя, как заканчивается действие обезболивающего и возвращается острая похмельная боль в затылок.

– А что там, в провинции, люди не такие что ли? – запоздало спросил он, скосив глаз на запертую дверь. – Одни трезвенники? Не у кого на пару бутылок перехватить?

Потом он обхватил руками раскалывающуюся голову и подумал, что и так в последнее время удача стала избегать его общества, словно профессиональный алкоголик, в которого превратился сорокалетний бобыль, надоел ей до смерти.