Галия Мавлютова - Жизнь наоборот

Ночь давно перевалила на утренний рассвет. И хотя ещё не рассвело, за окном медленно просыпалась обычная городская суета. Слышались неясные звуки разбуженного спозаранку города. В это время он был похож на человека, ещё спящего, сонного, но тем не менее всеми силами стремящегося встроиться в жизненный ритм. И всё-то он делает невпопад: и ноги разъезжаются, и голова с трудом работает, но организм тупо и методично совершает привычные действия. Через полчаса город заживёт обычной жизнью. И спустя два часа начнутся трудовые будни.

Батанов боролся с собой, но никак не мог принять окончательное решение. В отделе должен дежурить опытный оперативник, а кого задействовать, если все с ночи? Его взгляд упал на Кузину. Константин Петрович даже лицом просветлел. Удачное решение. В уши залез визгливый гудок утреннего трамвая. Звенит, словно его тащат на буксире по рельсам. Батанов раздражённо потряс головой, стряхивая с ушей трамвайный звон:

– Кузина!

Алина распахнула глаза навстречу окрику. Она была наготове. Хотела быть со всеми приветливой и дружелюбной, несмотря на служебные тяготы. Надо быть ко всем внимательной, и тогда жизнь и карьера взлетят наверх. Мечта исполнится. Она будет на равных в отделе. И с опытными сотрудниками, и с неопытными.

– Слушаю вас, Константин Петрович!

Лучезарная улыбка осветила кабинет. Оперативники глухо замычали, что означало плохо скрытое, внутреннее и коллективное ржание. Это был триумф всеобщего озарения. Батанов нашёл козла, точнее, козу отпущения.

– Кузина, дежуришь до 18.00.

– А как же?..

Немой вопрос остался без ответа. Батанов распределил оперативный состав по графику, сотрудники молча кивали в ответ. Никто не сопротивлялся, не ссылался на тревожно проведённую ночь. Батанов удовлетворённо хмыкнул: действительно, гениальное решение нашёл; и снова поднял Кузину:

– Где результаты патрулирования? Главк на проводе!

– Мне кажется, Константин Петрович, – начала Алина обиженным тоном, но Батанов перебил её, несколько грубовато, но снисходительно:

– Когда что-то кажется, надо обязательно перекреститься. Ты крещёная?

– Д-да.

Она едва не рыдала, но держалась изо всех сил. Самое обидное, что Воронцов сидел рядом и его руки мелко подрагивали. Дима явно сочувствовал Алине, но помочь ничем не мог. Оперативник всегда остаётся один на один с судьбой и начальством. Даже если этот оперативник – вполне себе симпатичная блондинка с длинными, как итальянские макароны, ногами. Алина уже передумала улыбаться. Она возвышалась над всеми: высокая, прямая, с прищуренными от злости глазами.

– Без этих твоих «кажется», плиз! – бросил Батанов.

Алина прикусила губу и отодвинулась от Воронцова, чтобы не видеть его подрагивающие пальцы.

«Буду стоять до последнего патрона!» – подумала она.

– Так вот, никакая это не банда! – сказала Алина, угадывая движение рук Димы Воронцова: он сжал пальцы в кулаки и надавил костяшками в стол.

«Переживает за меня», – обрадовалась Кузина.

– Что ты имеешь в виду? – вскинулся сонный Батанов.

Его глаза заблестели то ли в предвкушении предстоящего позора Алины, то ли от радости грядущего раскрытия резонансного преступления.

– Это были свои!

Оперативники глухо замычали, но на сей раз мычание означало факт коллективного осуждения. Коллеги сомневались в сообразительности и смекалке Кузиной. Она окинула надменным взглядом присутствующих и продолжила, слегка сбиваясь на эмоции:

– Это были свои! Грабители пришли в знакомое помещение, они были уверены, что их не задержат.

– С чего ты взяла?

– Дело в том, что дверь в магазине запирается в 22.00. Продавец открывает по звонку. По словам Ларисы-продавщицы, грабители ворвались в половине двенадцатого, а не в 22.30, как было заявлено. Она не помнит приметы преступников. Твердит про два пистолета и две сумки. У грабителей не могло быть две сумки. Забирал кассу один, второй стоял – со слов Ларисы. Так что, описание событий не соответствует реальному положению ситуации. Она путается в показаниях, а собственник магазина – Иван, уклоняется от опроса. Позвольте, Константин Петрович, вызвать Ларису и Ивана в отдел?

В этом месте Алина вспомнила, что она уже вызвала потерпевших в отдел, не испросив заранее разрешения у руководства. И от собственной самостоятельности и инициативы Алине стало теплее на душе. И ничего, что пошли уже вторые сутки, как она на работе. Зато у Воронцова перестали дрожать руки. Парень разжал кулаки и слегка развалился на стуле. Успокоился.