Дей Кин - Поцелуй или смерть

– Ты прекрасна, прекрасна, прекрасна, – все повторял голос по ту сторону двери.

Потом последовало долгое молчание. Менделл успел вспотеть, а его больное воображение сошло с тормозов. Галь в постели с мужчиной!

"Я его убью, – подумал Менделл. – Я убью их обоих!" Он подождал, надеясь, что Галь ответит своему любовнику, но так как она этого не сделала, Барни нажал на ручку двери. Она оказалась незапертой. Менделл вошел и очутился в салоне номера Галь. Солнце сверкало через окно. Платья, юбки, белье – все это в красочном беспорядке валялось на стульях и диване. Так было всегда, когда Галь ездила одна, без горничной, и когда ей нужно было что-то найти из одежды. Единственный обитатель комнаты – зеленый попугай, качавшийся на жердочке в золоченой клетке. Насколько Менделл помнил, это была точная копия того попугая, которому он свернул шею. Увидев Менделла, попугай поднял голову и закричал:

– Внимание! Не сообщайте настоящих имен, парни! Осторожно, это флики!

Менделл закрыл дверь в коридор и прислонился к ней. Он был счастлив, что Галь не оказалось в комнате. Галь любила его, она прилетела с Бермуд, чтобы встретиться с ним. Она ждала его всю ночь. А он спустя два года опять подозревает ее. Он был так же глуп, как и Пат Дойл, и даже хуже. Барни закрыл глаза и подождал, пока сердце успокоится. А попугай продолжал орать:

– Забудь его! Ты прекрасна, ты прекрасна, ты моя!

Менделл открыл глаза и посмотрел на птицу. Вот до чего может дойти парень с больным воображением. Теперь, когда Барни находился в одной комнате с попугаем, он уже не принимал его за мужчину.

– О, ты... ты такой большой дурак! – тихо проговорил Менделл.

Он вытер щеки и лоб носовым платком и открыл дверь в спальню. Шторы были опущены, но света оказалось достаточно, чтобы Барни удалось разглядеть Галь. Она спала. Менделл на цыпочках вошел в комнату и бесшумно закрыл за собой дверь. В комнате царило приятное тепло. Галь спала на спине, накрытая только простыней, которая плотно прилегала к ней и обрисовывала контуры ее фигуры – хрупкую грудь, плоский живот, округлые бедра. Менделл нагнулся поцеловать ее, но передумал. Он забыл, до какой степени очаровательна Галь, и был счастлив, что у него есть время любоваться ею. Его сердце стало биться в унисон с дыханием Галь. Темные тонкие волосы обрамляли овал ее бледного лица, губы улыбались, как будто она мечтала о чем-то очень приятном, но, несмотря на полутьму, Менделлу показалось, что она плакала. Очень возможно, что Галь заснула в слезах. Два долгих года...

Менделл наморщил лоб.

– Эй! Дорогая, проснись! – тихо прошептал он.

Жаждал ли он ее? Нуждался ли он в ней? Барни больше не ощущал острой необходимости в Галь и безуспешно пытался проанализировать, что же он чувствует. Как можно анализировать любовь? Галь – это больше чем просто женщина, это его дорогая жена, это радуга, синяя птица, о которой они с Розмари читали в детстве. Она была Галь, была тем чудом, которое существовало наяву, о котором он мечтал всю свою жизнь...

Менделл снял пиджак, ослабил галстук, потом, чтобы почувствовать себя свободнее, сел на край кровати. В нем росло желание. Присутствие Галь прогнало едкий запах дешевых забегаловок и второразрядных клубов, в которых он обратился. Один маленький пальчик Галь стоил всех кулаков боксеров, которых он встретил в своей жизни. И вместе с тем, существовали эти проклятые деньги, которые Галь не удосужилась посылать его матери, хоть и обещала. И у нее была масса времени, чтобы навестить его, хоть бы раз навестить.

– Почему ты не приходила, дорогая? – спросил Менделл.

То был не упрек, только вопрос. Галь потянулась, как проснувшаяся кошечка. Ей стало жарко под простыней и, не открывая глаз, она стала скидывать ее, потягиваясь и переворачиваясь. Потом она совсем сбросила ее, оказавшись голой.

– Галь, дорогая... мое сокровище, – прикоснулся к ней Менделл.

Она села и вздохнула.

– Барни... – Галь на мгновение прижалась к нему телом, потом оттолкнула его. – Нет.

– Что нет, дорогая?

Розовые кончики грудей Галь торчали вперед, а руки собрали волосы на затылке и дали им упасть на спину. В ее глазах светилась печаль. Она выпятила вперед свою нижнюю губу и стала похожа на маленькую испорченную девчонку с телом женщины.

– Где ты был? Ты позвонил мне два часа назад и сказал, что едешь ко мне. – Галь снова собрала волосы на затылке.

– Да, – тихо сказал Менделл, – но... но, дорогая, если бы ты позволила объяснить тебе... – запротестовал Менделл.