Алекс Фрайт - Бумеранг

– Кому ты нужна, – он шагнул к ней. – Разве что…

– Тогда с этого и начни, – она облизнула верхнюю губу и медленно потянула с груди плед. – Клянусь, я не стану сопротивляться. Наоборот!

– Мне надоело заниматься твоим телом. Хотя, положив руку на сердце, могу подтвердить – оно великолепно. Однако, это твой единственный плюс. Прикройся и, давай-ка, поговорим о главном.

Гнев выплеснулся из неё, как прокисшее пиво из-под резко сорванной пробки.

– Мои плюсы ты перечислил. Теперь давай минусы, но будь уверен – твои окажутся не менее значимыми.

– Минус один – но он очень жирный, – спокойно ответил он. – Твой пистолет у меня.

– Когда-нибудь он будет у меня снова, – прошипела она, сверкнув глазами, – и сначала я нажму курок, а потом пофилософствую над твоим трупом. Или нет. Я уж постараюсь, чтобы ты подыхал, как можно дольше, и…

– У тебя не язык, а помело. Теперь заткнись.

Аста согласилась молча. Она отодвинулась к стене, натянула плед до подбородка и настороженно ожидала продолжения. Сейчас она выглядела, как избитая собака, которая скорчилась перед очередным ударом, но уже приходит в себя и оскалила зубы. Но понять, насколько она к этому удару готова, было невозможно. Сам же Креспин чувствовал странное замешательство, которое исходило от неё, но не мог понять, чем оно вызвано – накатившимся страхом, или лихорадочным поиском выхода. Он растянул губы в скупой улыбке, достал из кармана шприц и покрутил его между пальцами.

– Интересная штуковина…

Она молчала. Подойдя ещё на шаг, он остановился едва ли не вплотную к ней. Пальцы левой руки ловко сдёргивали с иглы колпачок и одевали его обратно. Аста переводила взгляд с его лица на шприц, потом на пистолет и обратно, чувствуя, как вновь пересохло во рту и стал шершавым язык, после чего сделала попытку подняться, но ледяной взгляд пригвоздил её к месту.

– Ты хотела впрыснуть эту дрянь мне? – жёстко спросил он, бросив пистолет в кресло у окна.

Шприц летал в его руке туда-сюда, и на кончике иглы она отчётливо видела поблёскивающую крохотную каплю – предвестника инъекции, которая сначала развяжет ей язык, а затем оборвёт жизнь. Оборвёт с гарантией – она сама подбирала дозу. Укол прикончит и более крепкого мужчину, чем Хромой, не говоря уже о ней самой. И тогда, распрямившись пружиной, она выбросила вперёд руку с растопыренными пальцами, целясь ему в глаза – только лица в этом месте уже не было. Ногти проткнули воздух, а тяжёлый удар в живот швырнул её тело обратно. Дикая боль вспухла внутри крохотной точкой, рванулась в стороны и пронзила насквозь. Она скорчилась, прижав колени к груди, и заскребла диван, с хрипом втягивая в лёгкие вместо воздуха пустоту.

Креспин несколько секунд мрачно смотрел на вздрагивающее тело, затем уселся рядом. Он размахивал шприцом, как дирижёр палочкой.

– Ты понятия не имеешь, где находишься – раз. Ты не можешь просто так встать и уйти – два. И мы ещё не закончили разговор. Это три. Понятно?

– Вырву… мразь… сожру…

Аста выла, вцепившись зубами в кожу дивана. Креспин бросил пластиковую тубу на пол и раздавил хрупкий цилиндр каблуком.

– В очереди сначала постой, мазохистка чёртова.

– Когда я встречу эту курицу – твою девку! – то я проверну с ней тоже самое, прежде, чем прикончить, – стонала она. – Только листья я буду грести из грязной лужи граблями. А уж потом… ты пожалеешь, что ударил меня во второй раз… первый я могла бы забыть… хотела… но ты…

Креспин пошевелил обломки шприца носком ботинка.

– Ты жива только потому, что это выгодно мне, – сказал он.

– Козёл, – выдохнула она и добавила через секунду: – И воняет от тебя козлом. Я бы оторвала твой хрен, если бы ты только попробовал его достать. Я бы даже переступила через себя, чтобы добраться до него зубами…

– Ты повторяешься, – перебил он. – Утешать тебя я не хочу и не стану – сама через пять минут сможешь подняться. Теперь молчишь. Слушаешь. Запоминаешь. Повторять не буду. За твою доставку не заплачено ни цента. Так что тратить на тебя своё время мне совсем не хочется. Однако, существует в нашей с тобой общей реальности один занимательный человек… как говорится, жил да был один мальчик… и назвали его мама с папой… Игорёк…

Аста скрипнула зубами и притихла. И когда, спустя пятнадцать минут, он закончил свой рассказ, то она так и продолжала лежать, повернув голову набок. Только один зрачок, уставившийся в стену и расширенный настолько, точно она смотрела в прицел, выдавал, что она слушала.