Константин Гурьев - Тайна старого городища

В общем, познакомила нас эта дама, хотя мне от Клевцова ничего не надо было, да и у него заказа не было. Кроме одного. Дело в том, что я в ту пору только начал рассказывать о своих исследованиях, дал несколько интервью газетам, по телевидению выступал, в общем, был известен, если без лишней скромности. Вот он и предложил участвовать в этой конференции. Дескать, дадим новый импульс народному творчеству.

Я согласился. И интересно, и с другими повидаться хотелось, познакомиться.

Прислали мне приглашение, прихожу в указанное время и сразу же натыкаюсь на скандал: не пускают на конференцию какого-то мужчину моих лет, по виду – сельская интеллигенция старой закваски. Это и был Ваня. И не пускают его весьма непреклонно и настолько бесцеремонно, что мне стало неприятно. А надо сказать, что в те годы я, в самом деле, довольно часто появлялся на телеэкранах, а во время подготовки этой конференции появлялся в университете несколько раз и все в компании Клевцова. Видимо, тамошний «планктон» решил, что я с ним «вась-вась», и, когда я Ивана подхватил под локоток и повел в конференц-зал, никто не пикнул.

После заседания перерыв – новый скандал. Не дают Ивану места для поселения. Нет, мол, мест, надо было раньше. Он стоит весь напряженный. Снова беру его под локоть, говорю: поехали ко мне, пообедаем, подумаем.

В общем, предложил ему тут остановиться. Места, сами видите, достаточно. Вечером засиделись мы с Иваном за разговорами, тогда он мне и рассказал, что Клевцов когда-то начинал у него на раскопках, а потом пути их резко разошлись.

– А почему разошлись? – снова вклинилась Ирма.

– Иван эту тему развивать не стал, а мне как-то неудобно было спрашивать. В общем, причин этого я так и не понял, – развел руками Скорняков.

Помолчал немного и махнул рукой:

– Вообще-то мне это и не важно было. Просто не понравилось, что даже в таком деле кого-то стараются отогнать подальше. Вот и захотел помочь. Может, так бы все и закончилось но, получилось так, как получилось.

На следующий день началась конференция. И снова – скандал. Сперва объявили, что всем после выступления тексты надо сдать, а потом университет их издаст отдельной книгой. И в ближайшее время, то есть прямо летом. Это я уже потом узнал, что на сентябрь были назначены выборы ректора, и Борис Борисович рвался на этот пост, а в таком деле, как говорится, любое лыко в строку.

Я вам все это так подробно излагаю для того, чтобы вы картину постарались увидеть и шире, и глубже.

Утром Иван вдруг объявляет, что текст у него от руки написан, потому, мол, и сдавать он его не будет. Да и вообще, говорит, не доклад это, а так – тезисы, наброски.

Ну, я сажусь к компьютеру и говорю Ивану: вы по кабинету прогуливайтесь и мысли свои излагайте. Он еще посмеялся, но стал рассказывать, да так разошелся, что я заслушался! Рассказчик-то он отменный!

В общем, самое важное из того, что он сказал, я зафиксировал, а времени уже в обрез, и я во время завтрака жене говорю – а она с нами тут же была: ты обработай, отредактируй страницы на три-четыре, распечатай и принеси в университет. А сами – бегом на конференцию.

В общем, работает наша секция – докладывает Иван. Докладывает блестяще, потом много вопросов со всех сторон. Видно, что задел за живое своих коллег – учителей и краеведов. Потом приходит моя пора выступать – то же самое. Вопросов много и все такие, знаете ли, живые! И, главное, получается, что по нашим интересам мы смотрим, что называется, в одну сторону!

Начинается обсуждение, наши с Иваном выступления – в центре внимания! Снова множество вопросов, все просят рассказать больше. В общем – успех!

После перерыва приходит дама из руководства и объявляет: народу у нас мало, так что примем только то, что уже отпечатано. А иначе, говорит, неизвестно до каких пор дело затянется!

И я понимаю, что это придумано только что, и придумано после того, как увидели, что Иван с бумажки читает рукописный текст. А жена уже все привезла, и я протягиваю этой даме оба наши отпечатанные доклада.

Она аж позеленела, но доклады все собрала, сложила их все вместе, на руке, знаете ли, так взвесила, и говорит: ой, товарищи, боюсь, что сейчас все доклады выпустить не удастся, потому что слишком большой объем получается.

Потом будто поразмыслила и снова улыбается: вы не огорчайтесь, тексты сдавайте, а потом мы сами проведем отбор. Понимаю, что Иван тут не пройдет, да и остальные вряд ли, кроме меня, потому что я Клевцову нужен, поднимаюсь и говорю: