Екатерина Самойлова - Надёжно, как в швейцарском банке. Почти детективная история

Но моё теперешнее расписание уроков, как частных, так и в школе, а также необходимость заполнения множества бумажек, подобных тем, которые я переводила Вам, с предоставлением множества копий в разные инстанции, из-за того, что сроки некоторых, предоставляемых мне кантоном дотаций подходят к концу и надо их продлевать, а также из-за того, что задним числом они не продлеваются, а продлеваются только с того числа, с какого вместе с заявлением предоставляешь им обязательно все бумажки вместе, то есть необходимость сконцентрироваться на своих бумажках и на беготне по инстанциям, а также капризное состояние и ненадёжность семей, в которых я даю сейчас частные уроки, и ненадёжность их финансового состояния (то есть необходимость искать попутно и другие семьи), вынуждают меня пока приостановить на время реализацию своих планов, связанных с Евгенией Александровной, или делать их очень медленно. Обязательно докончу до этой приостановки составлять вопросы к Фабьену, то есть к банку и пришлю их Вам на подпись.

Всего самого доброго

Паулина Вогау

Закончила писать это письмо и хотела отправить и бежать на урок. Но увидела сразу 2 новых письма в своих мейлях: одна дама просит перенести сегодняшний частный урок на другое время и Ваше новое письмо: Ваш ответ на перевод конца бумажки. Так как появилось немножко времени в связи с перенесённым уроком, пишу ответ на это новое письмо.

У Вас здесь жизнь сложилась бы хуже, чем в СССР. Скучнее. И Вы бы не знали опыта социализма. Женщины и мужчины здесь сухие. Уж таких бы, как Ваши женщины, как Ваша Марина, таких бы Вы здесь не нашли. Вы тоже были бы другим.

Выгодно здесь жить исключительно только миллионерам. У других слоёв – сколько денег за год получил, ровно столько государство любыми способами и отбирает. Поэтому многие люди – внутри злые, особенно под Новый год и всего боятся. Большинство думают только о двух вещах, как бы оплатить все счета и как бы съездить в отпуск.

У моей коллеги из Моржа, муж которой мне больше всех советов дал, когда я впервые связывалась с Вашим банком, старшая дочь сбежала от этой системы. Была в школе и в университете в Цюрихе круглой отличницей, несколько лет уважаемой учительницей английского языка, потом очень успешной служащей банка и вдруг стала заикаться. От заикания вылечиться не могла. Однажды в Цюрихе увидела группу странных людей, все были босиком, и у них был гуру. Они ей сказали, что она может идти с ними. Она в этот же день попрощалась со своим другом и ушла. Пешком они дошли до какой-то одинокой горы в Испании. Несколько лет строили там населённый пункт. Только они одни, никаких больше рабочих, теперь у них уже год водопровод. Построили сами. Сексом не занимаются, некогда. Дочка моей подруги перестала заикаться, научилась лечить руками и лечит под горой в населённых пунктах бедных людей и обучает их английскому. Всё без денег. Денег ни у кого в этой группе людей нет. Моя подружка из Моржа, настоящая швейцарка, конечно, очень переживает за судьбу этой своей старшей дочери и несколько раз ездила туда, и её старшая дочь тоже на неделю приезжала уже несколько раз в Швейцарию. У её старшей дочери нет в Швейцарии никаких сбережений, у неё никогда не будет пенсии. Ей скоро 40 лет. Она говорит, что она счастлива и что большего счастья ей не нужно и что Швейцария ей тоже не нужна. Свою маму, мою подружку, она тоже научила некоторым премудростям народного лечения.

В нашей семье тоже был случай, когда можно было бы жалеть, о том, что что-то не произошло. Во Львове у мамы жила родная тётя, говорила она только по-польски. В середине 60-ыx она была уже очень пожилая. У неё был большой двухэтажный дом, её собственность. Мы были там, во Львове раза 3 всей семьёй, жили у неё. Каждый раз, когда мы приезжали, разыгрывалась одна и та же история: Она выглядывала в окно, радостно махала нам и говорила, что сейчас выйдет к нам, чтобы открыть нам двери. Она выходила, больше, чем через час. Вся накрашенная, модная. Очень пожилая. Мы, трое дошкольников, после автобусов и поездов, голодные, конечно за этот час выделывали номера. Но когда она выходила, она ещё час крутила на голове папину шляпу и приговаривала, «нет Пауль, так тебе совсем не идёт, вот так тебе пойдёт лучше.» Родители, конечно, после дороги тоже были уставшие и голодные. В общем, нашему папе её дом был не нужен, он просто больше туда ездить не хотел. А она хотела продать свой дом, по её словам, только нам, потому что все мамины другие родственники были в Канаде, в Америке, и в Польше и ни в чём не нуждались.