Андрей Воронин - Инструктор над законом

- Ну еще бы, - коротко усмехнулся Илларион, прикуривая новую сигарету. Он хмурился все сильнее и сильнее, и Мещерякову это очень не нравилось.

- И тогда Сорокин пришел ко мне, - продолжал он, - рассказал все как есть и попросил помочь. Сам понимаешь, по официальным каналам я ему поспособствовать никак не мог и совсем уж было собрался извиняться и разводить руками, как вдруг вспомнил про тебя. Ну, и...

- Ну, и подставил, - закончил за него Илларион. Повернувшись к Мещерякову, он смерил его каким-то любопытным взглядом, словно перед ним был розовый жираф, а не полковник ГРУ. - Подставил ведь, а, полковник? Даже ружья своего не пожалел.

Растешь, однако. Начал с Корсики, а кончил Выселками, да так ловко... Штирлиц.

- Просто я не хотел, чтобы у тебя сложилось предвзятое мнение... Свежим, так сказать, взглядом... А, черт, ну виноват, прости! Ну, в морду мне дай, что ли!

- За что же - в морду? - прежним упавшим голосом сказал Илларион. - Ты подставил меня, я - эту девочку.., вот только она никого не успела подставить. Можно считать, что ей повезло.

- Послушай, - сказал через некоторое время Мещеряков. - Я понимаю, что тебе сейчас тяжело и муторно, в особенности от меня...

- Да, - сказал Илларион. - В особенности.

- .. Но ты все равно послушай. Эти сволочи тоннами перекачивают за бугор стратегическое сырье.

Тоннами! Распродажа Родины. Эта тема давно у всех на устах. Надоело уже, но ведь это правда! Что же нашим детям останется?

- Хреновый из тебя замполит, - сказал Забродов и, согнувшись, потер растянутую лодыжку. - Эхе-хе... Неубедительно говоришь. Говоришь, а сам стесняешься. Это потому, что друзей подставлять - постыдное занятие!

- Да! - выкрикнул Мещеряков, снова вскакивая и принимаясь бегать из стороны в сторону.

- Да! - повторил полковник, резко останавливаясь напротив Иллариона. Стыдно! Мне вообще стыдно, что я живу на свете и ношу полковничьи погоны! Если бы ты знал, до чего мне стыдно выслушивать некоторые приказы! А особенно эти приказы выполнять...

- Ты только жалости от меня не жди, - сказал Илларион. - Как-то не приучен я жалеть взрослых, вполне здоровых дяденек в полковничьих погонах. Тоже мне - узник совести.

- Да пошел ты на..! - совсем рассвирепев, заорал Мещеряков.

- Вот это уже разговор, - сказал Илларион. - Ладно, полковник, замнем для ясности. Прощено и забыто. Если бы я не думал так же, как ты, я бы давно уже был в Москве. Просто в следующий раз ты мне прямо говори, в чем дело, а не проявляй заботу о моем здоровье, как председатель месткома, у которого в середине зимы горит путевка на Таймыр.

- Да, - буркнул Мещеряков, - а ты меня пошлешь подальше.

- Ну, и переживешь, - сказал Илларион. - Я ж не твой подчиненный, так что авторитет не пострадает.

- Дело пострадает, - вздохнул полковник.

- Дело... Кстати, о деле, - оживился Илларион, - что вы собираетесь делать дальше?

- Кто это - мы?

- Ты и твой Сорокин.

- Лично я - ничего. А Сорокин, как я понимаю, вцепится в этот заводик мертвой хваткой, да и в ФСБ кой-кому мало не покажется.

- Ага. А что с Ригой?

- А что с Ригой? Где мы, а где та Рига! Руки у нас коротки!

- Но ведь второй конец цепочки там! Если не накрыть всю эту шайку, они найдут другого поставщика, только и всего.

- Это, брат, дело латвийских властей. А уж станут они этим заниматься или нет - вопрос. Вольфрам-то не их.

- Не их, это верно.

Илларион встал и зачем-то полез в кабину. Heкоторое время он копался там, что-то невнятно бормоча и брякая железом. Мещеряков терпеливо ждал, прислонившись спиной к теплой решетке радиатора. Он сидел точно посередине бампера, и фирменный мерседесовский значок обрамлял его голову, как нимб. Наконец, Забродов закончил копошиться в кабине и вернулся. Он сел рядом с полковником, перебирая и разглаживая на коленях какие-то бумаги.

- Руки, говоришь, коротки, - не отрывая взгляда от бумаг, полувопросительно сказал он.

- Коротки, - согласился Мещеряков. - Это что там у тебя?

- Путевой лист, - сказал Илларион, - накладная... Даже паспорт с визой. Сто лет не был на Рижском взморье.

- Ошалел, что ли? Дай-ка посмотреть.

Мещеряков взял у Иллариона бумаги и бегло просмотрел их одну за другой.

- Они же все фальшивые, как трехдолларовая купюра. Ты что, вот с этим собираешься пересечь Латвию?

- Липовые документы - не беда, - легкомысленно сказал Илларион. Главное, чтобы купюры были подлинные.

И он развернул перед носом у Мещерякова веер стодолларовых бумажек.

- Это еще что? - спросил тот.

- Впервые вижу полковника, который не узнает доллары, - восхитился Илларион. - Надо написать об этом в какой-нибудь научный журнал. Тебя немедленно заберут в исследовательскую лабораторию.