Андрей Воронин - Отражение удара

- Она же у тебя рваная, - потеряв терпение, сказал следователь прокуратуры Ипатьев.

Майор вынул сигарету изо рта и внимательно оглядел со всех сторон.

- Да, - с сожалением сказал он, - действительно.

Жалко, черт побери. И что это, скажи ты мне, за день такой сегодня? С самого утра сплошная непруха.

- Сам виноват, - отозвался Ипатьев, с интересом наблюдая за тем, как майор пытается заклеить слюной лопнувшую по шву сигарету. - Что за дурацкая привычка: таскать сигареты в заднем кармане? Да брось ты ее, что ты, в самом деле, как крохобор!

- Ни хрена подобного, - на секунду прерывая свое занятие, ответил Гранкин. - Ишь, чего выдумал - брось! Она у меня загорится, как миленькая. Мы к ней применим Ипатьевский метод...

- Какой еще метод? - насторожился Ипатьев.

Словосочетание было знакомым - что-то такое было на заре перестройки, а то и раньше, связанное с каким-то другим Ипатьевым, - но что оно означало, он припомнить не мог, как ни старался.

- Ипатьевский метод, - повторил майор Гранкин. - Ты что, не в курсе? Ипать ее будем, ипать!

- Вот дурак, - с обидой сказал следователь довольному майору. - Сам мент, и шуточки ментовские...

Мы о деле говорить будем или нет?

- О деле? - с неохотой переспросил Гранкин, критически разглядывая окончательно расползшуюся сигарету. Придя к неутешительному выводу, он смял ее и сунул в пепельницу, немедленно возобновив неторопливое ковыряние в расплющенной пачке. - О деле... - со вздохом повторил он. - Понимаешь, Леша, не хочется мне говорить об этом деле. Ну, что о нем говорить?

Ведь типичный же "глухарь", висячка мертвая, проклятущая, распротухлое дерьмо...

- Так уж и "глухарь"? - с сомнением спросил следователь.

- Ну, а что же еще? Ни мотива, ни следов, ни отпечатков... Сумочка на месте, кошелек на месте, сережки в ушах - ограбление отпадает. Да и взять-то у нее, в общем, было нечего...

- Изнасилование? - предположил Ипатьев.

Гранкин в ответ только горестно покачал головой.

Он, наконец, вынул из пачки более или менее целую сигарету, придирчиво оглядел ее со всех сторон, даже понюхал зачем-то, поморщился и закурил, окутавшись вонючим облаком дыма.

- Твои соображения? - спросил следователь, видя, что майор не собирается нарушать молчание.

- Соображения простые, - с неохотой отозвался тот. - Говно дело, вот какие у меня соображения. Похоже, у нас в околотке завелся-таки псих, и хрен мы его выловим, пока он сам на чем-нибудь не проколется.

Ни одной же зацепки!

- Ты мне это брось, - строго сказал Ипатьев. - Что значит - ни одной зацепки? Насколько я понял, паспорт был при ней.

- Ну и что? В паспорте же не написано, кто ее в решето превратил... Старушка-мать ничего не знает, трясется только и все норовит головой об стенку...

Ипатьев поморщился.

- Это все лирика, - нарочито сухо сказал он. - Что она говорит?

- Да ничего не говорит! Сказано же, ни хрена она не знает. Ну, обычная бодяга: домашняя девочка, скрипка под мышкой, никаких вредных привычек, никакой наркоты, никаких мальчиков... С репетиции на запись, с записи на работу, с работы домой - все по графику, как в трамвайном парке.

- А где она работала?

- В казино.., как его, черт... - Майор полез в карман, долго копался и наконец извлек потрепанный блокнот. Полистав страницы, он отыскал нужную и некоторое время, мучительно морщась, пытался разобрать собственный почерк. - Вот зараза, - пожаловался он, - пишу, как доктор... Ста... Ага! "Старое Колесо", вот.

- Скрипачка? В казино?

- Я тоже удивился. Что, думаю, за притча? А они, Оказывается, завели у себя струнный квартет. Для солидности, надо полагать. Ну, и для успокоения нервов, опять же...

- Н-да, - с непонятной интонацией вставил Ипатьев. - О темпора, о морес!

- Чего? - не понял Гранкин.

- О времена, о нравы, - перевел следователь. - Слушай, а почему ты так уверен, что это сделал псих?

- Да ни в чем я не уверен! - Майор порывисто взмахнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой. С кончика сигареты сорвался кривой столбик пепла и откатился под стоявший в углу сейф. Ипатьев неодобрительно проводил его взглядом. - Ни в чем я не уверен, - уже не так экспансивно повторил майор, затягиваясь сигаретой. - Только что же еще прикажешь думать? Девчонка, у которой не было ни врагов, ни денег, ни информации... ничего не было, кроме скрипки!., вся истыкана обыкновенной отверткой. Сорок три дырки, между прочим. Кто это, по-твоему, мог сделать, если не псих?

- Значит, мотива нет? - задумчиво переспросил Ипатьев.

Гранкин покряхтел, ерзая в кресле, и с неохотой уточнил: