Михаил Араловец - Дубровский 2.0. Перезагрузка

– Спасибо.

– И все же надо осмотреть машину. Пройдемте, Владимир Кириллович, – упорствовал полковник.

– Попробуйте.

– Ключи, – потребовал Шабашкин.

– Много берешь на себя, полковник, как бы тебе это боком не вышло, – раздался с лестницы голос Дубровского-старшего. – Езжай, Володя, я этого черта беру на себя.

Генерал спустился в гостиную и встал напротив полковника, тем самым отрезав Шабашкина от входной двери.

– Не надо со мной так, генерал.

– А как надо?

– Вежливо. Вам напомнить наш вчерашний разговор?

– Я помню. Только и ты не забывай про свои грешки.

Хлопнула входная дверь. В гостиной на секунду пахнуло холодом, дунуло ветром и снегом. Дубровский-младший вышел в непогоду. Через минуту послышался шум включаемого двигателя.

– Зачем вы его отпустили? – зашептал на ухо полковнику Троекуров.

– Далеко не уедет. Гастингс прав. А если не прав, то сейчас позвоню в Выборг, в отдел, и там его встретят.

Но сделать это оказалось непросто. Сотовая связь не работала. Шабашкин несколько раз набирал номер своего заместителя, но все напрасно.

– Может, на улице ловит, – предположил Троекуров.

– Сейчас попробуем.

– Товарищ полковник, – неожиданно в разговор вмешался Брикс, – на крыше, возле чердачного окна, связь точно работает. Я в непогоду всегда так делаю, если надо связаться с городом.

Дубровский-старший свирепо посмотрел на Брикса: ты что вмешиваешься? Тот в ответ незаметно подмигнул генералу.

– Отлично, так и сделаем, – оживился Шабашкин.

– Леонид Вячеславович, в такую погоду это чистое безумие. Вы рискуете, – попытался остановить полковника Троекуров.

– Сколько раз в жизни я рисковал по-настоящему. А это разве риск – залезть на крышу. Проводите меня, Брикс. Да, попрошу не входить в кабинет. Там нужно все осмотреть. Андрей Гаврилович, проследите. Анонимное письмо я беру с собой, чтобы ни у кого не возникло соблазна его уничтожить.

При этом полковник многозначительно посмотрел на Дубровского-старшего. Тот, однако, уже не обращал внимания на Шабашкина. Он возмутился поведением Троекурова.

– Гаврилыч, с каких пор ты стал доверенным лицом этого оборотня в погонах? Старые друзья так не поступают. Изволь объясниться.

– Петрович, я давно тебе хотел сказать, что Маша и Владимир не подходят друг другу. Моя дочь – скромная и чистая душа, твой сын, сам знаешь, ведет разгульный образ жизни. Она будет с ним несчастна, рано или поздно он бросит ее. Я не хочу этого, она у меня единственная дочь, и я не позволю сломать ей жизнь.

– Значит, мой сын недостоин такого сокровища, как твоя дочь, – побагровел Дубровский-старший. – Рылом не вышел. А кто вышел? Шабашкин? Этот слизняк? Вот, значит, почему ты вертишься возле него. Набиваешься в родственники?

– Возможно, я бы закрыл глаза на образ жизни Владимира, но он вчера оскорбил Машу и меня. Меня – ладно. Но дочь я ему не прощу.

– Не лезь в их отношения, не лезь в дела моего сына. Ты находишься у меня в доме, в гостях, пользуешься моим гостеприимством, пьешь, ешь, спишь и при этом науськиваешь Шабашкина на Владимира. Как это называется?

– Я не набивался к тебе в гости! И жалею, что приехал. Что касается кражи, я не верю, что Владимир ее совершил. Но это должно послужить ему уроком. Может, образумится.

– Это ты должен образумиться, капитан.

– Не сметь так со мной разговаривать! К черту этот дом! Ни минуты здесь не останусь.

– Скатертью дорога! Посмотрю, как ты будешь до Выборга добираться.

– Они ссорятся? – встревоженно спросил Чапаева Гастингс.

– Нет, они спорят о том, как лучше сделать ремонт крыши.

– Зачем спорить, надо просто позвать специалиста.

– Они выбор сделать не могут.

Между тем Дубровский-старший и Троекуров разошлись, крайне недовольные друг другом. Раздраженный донельзя генерал подошел к столу и налил себе рюмку коньяку. Троекуров же поднялся на второй этаж к дочери.

Вернулся Брикс.

– Проводил?

– Так точно, Кирила Петрович.

– Там вправду ловится сигнал?

– Нет, что вы, я пошутил.

Генерал со смехом покрутил головой:

– Моло-о-одчик! Ценю. Выпьешь?

– Спасибо. Я на службе.

– Господа, что вы такие скучные? – обратился Дубровский-старший к иностранцам. – Веселей надо быть! Это не по-нашему. Новый год на носу. Кто празднику рад, тот накануне пьян. Шутка. Но выпить надо.

– Слишком рано для выпивки, – отказался Гастингс. – Я пойду к себе.

– Какой-то ты правильный, не нашенский, сразу видно, – вздохнул генерал и кивнул Чапаеву: – Не переводи. А вот Эрки – наш человек, верно? Давай махнем, и ты, Чапаев, с нами, без возражений.