Михаил Араловец - Дубровский 2.0. Перезагрузка

Дверь резко распахнулась, словно ее открыли пинком, и в гостиную, весь багровый, в ярости влетел генерал. Подскочил к столу и с размаху тяпнул рюмку водки. Гости замолчали.

– Что случилось? – наконец, решился спросить Троекуров.

– Не обращай внимания, Гаврилыч, порядок в танковых войсках.

Но было видно, что до порядка далеко, потому что следом из кабинета вышел бледный Дубровский-младший. Он схватил со стола бутылку виски и, ни слова не говоря, скрылся в зимнем саду. Стоявшая рядом с отцом Маша, помедлив, вышла вслед за Владимиром.

– Что произошло, Володя? Ты поругался с отцом?

– Все кончено. – Дубровский-младший отхлебнул из бутылки. – Я пропал.

Он упал на диван.

– Да что кончено, почему? – она выхватила бутылку из рук Владимира и требовательно затормошила его. – Говори!

– Я проигрался. По-крупному. Мне дали три дня, чтобы отдать долг. Я попросил денег у отца, но он отказал. Категорически. Не знаю, что делать. Меня убьют. – Дубровский-младший говорил отрывисто, словно в бреду. – Что делать, что делать, Маша? Я погиб.

– Не говори так! – воскликнула девушка. – Выход всегда есть.

– Какой?! Ты не понимаешь, это страшные люди, для них убить человека – раз плюнуть. Ты не понимаешь, ты ничего не понимаешь! – глаза Дубровского-младшего сделались совершенно безумными. Он схватил Машу за локти и начал ее трясти. Она вскрикнула, и тут же открылись стеклянные двери зимнего сада. На пороге стоял Троекуров. Он все слышал.

– Отпусти мою дочь! – закричал он. – Не смей ее касаться!

Дубровский, пошатываясь, повернулся к Троекурову. Только сейчас стало понятно, как он пьян.

– О, папенька пришел! – издевательски засмеялся он. – За своей девочкой, а девочка уже и не девочка. Она моя, хочу – коснусь, хочу… – последовало нецензурное выражение. – Правда, Маш?

Маша, вся бледная, ни слова не говоря, залепила пощечину Владимиру и, еле сдерживая слезы, выбежала из сада. Троекуров подошел к пьяному Дубровскому и, медленно проговаривая слова, произнес:

– Еще раз – и тебя нет. Слово боевого офицера.

– О, дуэль, дуэль! На чем будем сражаться? На чайниках?

– Ты ответишь за слова.

– Да пошел ты…

В гостиной между тем происходили не менее важные события, в центре которых оказался полковник. Во-первых, Шабашкин отказался пить. Уже одно это заслуживало внимания. Во-вторых, он привез букет цветов. В-третьих, выразил желание поговорить с Дубровским-старшим наедине.

– Да что такое! – взревел генерал. – Спокойно выпить не дадут. Что за важные дела сейчас?! Завтра.

– Нет, сейчас, завтра я должен быть в городе. И это важно.

Дубровский-старший внимательно посмотрел на полковника. Должно быть, в глазах Шабашкина было нечто такое, что генерал не решился ответить отказом.

– Ну пойдем. Только недолго, гости обидятся.

Они заняли кабинет, и генерал вновь услышал неприятные вещи.

– Кирила Петрович, вы меня знаете… – начал Шабашкин.

– Да уж, знаю.

– Я понимаю, о чем вы, но людям свойственно меняться.

– Неужели?

– Зря иронизируете.

– Давай к делу, – перебил его Дубровский-старший.

– Хорошо, к делу так к делу. Это касается вашего сына.

– Что?

– Его отношений с Марией Троекуровой. Они собираются пожениться, более того, уже состоялась помолвка.

– Тебе-то какое дело до личных планов Владимира?

– Самое прямое. Я тоже собираюсь жениться на Маше.

– Ты?! Ха-ха. Ох, уморил! А она знает об этом?

– Знает. Мы говорили с ней.

– И что?

– Она сказала, что ей надо подумать.

– Плохи твои дела, Шабашкин. В переводе с женского на мужской это значит: отвянь!

– Ну почему же. С вашим сыном она будет несчастлива, и Маша это понимает. Владимир, как бы выразиться интеллигентнее, вниз катится: вино, карты, долги, наркотики. Он плохо кончит – и Машу с собой утянет.

– Что?! И это говоришь ты, мелкий плут и мошенник, которого я выгнал из армии за воровство! Да я тебя, сморчок… – генерал схватил Шабашкина за лацканы пиджака.

Тот, впрочем, остался совершенно спокоен.

– Руки уберите. Я же говорил, люди меняются. Я уже не тот лейтенант, которого вы когда-то гоняли за водкой. А вы уже бывший генерал, если забыли. Пенсионер, хотя и персональный.

– Чего ты хочешь? Денег?

– Генерал, денег у меня больше, чем у вас.

– Что же?

– Я хочу, чтобы вы расстроили помолвку вашего сына и Маши.

– Каким же образом?

– Скажите ему, что вы против.

– Вряд ли он послушается.

– Послушается, если вы заплатите его долг. А он, по моим сведениям, составляет пятьдесят тысяч долларов.