Вадим Деружинский - Загадки Шерлока Холмса. Из записок доктора Ватсона

– Ну вот! Какая еще каска?

– Он был в каске, я вам говорю, – упрямо повторила женщина. – В железной зелёной каске. Я видела такие на Стемп-стрит, там проходила рота солдат.

– Позвольте, – вмешался Холмс, – он что же, был в армейской форме?

– Вот этого я не помню. Не заметила… Да и темновато тут. Посетители, по сути, разошлись. Время к закрытию музея – в это время, как обычно, постепенно гасят в музее свет, оставляя лишь дежурное освещение. Но каску я рассмотрела точно.

– Томпсон! – бросил сержанту Лестрейд. – Ищите армейскую каску! И быстро!

Тем временем в соседней с нашей комнате констебли собрали задержанных лиц.

– Ну что же, мистер Холмс, – сказал заметно погрустневший инспектор, – посмотрим на наших задержанных?

…Их было четверо, запозднившихся посетителей музея:

мистер Бул, майор в отставке, брюнет с бакенбардами и с презрительной улыбкой, одетый в дорогой синий костюм и лайковые перчатки; в карманах отставного майора нашли сигары, зажигалку, портмоне и золотые часы;

студент Хоткинс, испуганный и щуплый белокурый молодой человек с бегающими глазами и нервными руками, одетый в старый суконный плащ с оттопыренными карманами, в которых нашли записную книжку, письмо маме в Шотландию и пинцет;

художник Жюфруа, небритый француз в свитере и берете, с полосатым шарфом вокруг горла, имеющий при себе в сумке маленькую фляжку виски, папиросы, спички, расчёску, набор красок с кистями и альбом этюдов с натурщицами, а также зеркальце, отвертку, будильник и пару носков;

лорд Тренси, одетый по последней моде, с бородой, но абсолютно лысый, с тяжёлой золотой цепью на дорогом жилете, с тростью из слоновой кости; обыскивать лорда констебли не осмелились.

Сержант Томпсон, отозвав в сторонку инспектора, доложил, что каски не найдено.

– Ну вот, – развёл руками Лестрейд, обращаясь к Холмсу. – Вот. Что вы скажете?

Я не дал Холмсу ответить.

– Дорогой инспектор, – сказал я, зевая. – Ваше дело не стоит выеденного яйца. Пусть даже это яйцо – яйцо Фаберже.

Я мысленно поздравил себя с удачной фразой и продолжил лениво: – Я знаю похитителя.

– Ого! – обрадовался инспектор, заглядывая мне в зевающий рот. – И кто же он?

– Осторожнее, Ватсон, – предупредил меня Холмс. – Мы не должны ошибаться.

Но я был уверен, что никакой ошибки нет.

ОТВЕТ:

– Похититель – майор в отставке. Посмотрите, с каким презрением он на нас смотрит. Видите? Это не просто так. Он пытался украсть яйцо Фаберже, уверяю вас. Вы в этом убедитесь сами, если хоть чуточку поразмышляете. Он офицер. А? Понимаете? Только он мог носить каску.

– Хорошо, – сказал Лестрейд, выслушав мои слова, – а где же каска?

Я пожал плечами.

– И зачем ему эта каска? Чёрт, я вообще ничего не понимаю! – инспектор взмахнул руками и стал лихорадочно ходить взад-вперед.

Холмс кашлянул.

– Друзья, – заметил он, – вы не видите очевидного. Никакой каски не было. Только идиоту может прийти в голову мысль взять на ограбление каску. В комнате, где происходили известные вам события, фонарь с улицы светит через цветные стёкла, создающие картину казни Марии Стюарт (видите, Ватсон, я историю тоже знаю). В красках цветных стёкол преобладает зелёный цвет, и этим цветом окрашивается в музейной комнате всё – когда оставляют включенным только дежурный свет. Вы сами это можете увидеть. И голая лысина одного из наших задержанных показалась смотрительнице музея, наблюдавшей недавно марш солдат в касках, в зелёном свете армейской каской. Ничего удивительного, ибо трудно представить себе человека с зелёной блестящей на свету головой.

– Как… – задохнулся Лестрейд, – вы говорите, что лорд Тренси…

– Вот только не надо, – покачал своим худым пальцем Холмс. – Я этого не говорил. Это сказали вы.

– Доктор Томас Глюм скончался 15 июня 1881 года, причём скончался при обстоятельствах, которые совершенно определённо можно назвать странными…

Инспектор Лестрейд сделал паузу, отхлебнув бренди из бокала, и собрался с мыслями, пытаясь в точности вспомнить все детали этого старого дела. Мы сидели втроём у камина в нашей квартире на Бейкер-стрит и, коротая вечер, вспоминали расследования давно ушедших лет. Вспоминал, правда, большей частью Лестрейд, а мы с Холмсом слушали, и лишь изредка Холмс давал свои замечания.