Андрей Воронин - Тень каннибала

- Ой, - начиная оттаивать, довольно игриво сказала продавщица.

- Вот вам и "ой", - отходя от прилавка, ответил Илларион. - Оглянуться не успеете, как на вашей прелестной шейке мертвой хваткой сомкнутся его вставные челюсти. Тогда вы прозреете, но будет поздно. Куда, как вы думаете, подевалась ваша предшественница?

Оставив продавщицу Светочку размышлять над этим вопросом, он бодрым шагом двинулся навстречу Пигулевскому. Марат Иванович посторонился, пропуская его в кабинет, послал обескураженной продавщице успокаивающую улыбку и плотно прикрыл дверь.

- Прекрати пугать мой персонал, - строго сказал он Иллариону. - А вдруг она поверит?

- Во что, Марат Иванович? - спросил Забродов, осторожно, с должным почтением опускаясь в глубокое антикварное кресло.

- Ну, в то, что я пью кровь... В чисто фигуральном смысле, разумеется.

- В фигуральном... Марат Иванович, а ты уверен, что ей известно это слово - фигуральный?

- Перестань, Илларион. Она очень хорошая девочка, из прекрасной семьи, умненькая... Поступала в университет, но провалилась...

- Гм, - сказал Илларион. - Экзамены как будто еще не начались.

- Ну, это было в прошлом году. Ну что ты сегодня, как ежик? Вернее, как репей. Прицепился к ребенку... Расскажи лучше, как живешь.

- Да как живу... Как всегда, в общем. То так, то этак.

- Как всегда?

Марат Иванович перестал возиться с фарфоровым заварочным чайником и посмотрел на Иллариона через плечо, по-птичьи повернув голову. Его глаза поблескивали из-под косматых бровей пронзительно и остро. Пигулевский, конечно, не мог знать, как Илларион провел эти три месяца, но он был умен и наверняка строил какие-то предположения по этому поводу.

Забродов выдержал этот взгляд, не моргнув глазом. Пигулевский едва заметно пожал плечами, отвернулся и возобновил свои манипуляции с чайником.

- Признаюсь тебе, - сказал он, - что я буквально сгораю от любопытства. Ты мечешься, ты небрит и взъерошен, ты совершенно неприличным образом вымогаешь у меня кучу какого-то ни на что не годного хлама, ты заставляешь меня бегать по другим антикварам и заниматься тем же... Потом ты исчезаешь на три с лишним месяца, возвращаешься и почему-то долго прячешься от людей. И при этом выясняется, что у тебя все как всегда! Прости, конечно, но поверить в рассказанную тобой сказку о гастролях какого-то никому не известного любительского театра, для которого тебе понадобился реквизит, я просто не в состоянии. Во-первых, какое отношение ты имеешь к театру? Во-вторых, где это видано, чтобы любительский театр добывал реквизит по антикварным магазинам? А в-третьих...

- Погоди, Марат Иванович, - вздохнул Илларион. Пигулевский умолк на полуслове, но видно было, что он сказал далеко не все и продолжает тихо клокотать, как стоящий на медленном огне чайник. - Погоди. Давай по порядку. Ты ведь знаешь меня не первый год, правда? Не спорю, я немного солгал, когда просил тебя одолжить мне весь этот, как ты выразился, хлам. Но я обещал вернуть все в целости, и я сдержал слово. Я тебе очень благодарен за все, но, видишь ли, я дал слово еще одному человеку. Я пообещал ему сохранить в секрете то, чем занимался на протяжении этих трех месяцев. Как ты думаешь, хватит у меня духу сдержать слово?

- Ну, конечно, - проворчал Пигулевский, накрывая чайник сложенной вчетверо салфеткой. - Конечно! Каменные плечи, железные мускулы, стальной характер и слово тверже алмаза... Аферист.

Илларион громко фыркнул.

- Ну, Марат Иванович! Ну какой же из меня аферист?

- А вот такой! - запальчиво ответил старик и вдруг погрустнел. Аферист - это было любимое ругательство моей мамы. Она всегда меня так называла, когда я.., ну, в общем, шалил. Мама, мама... Ну, ничего, осталось недолго. Скоро мы с ней встретимся. Так и вижу эту картину: приземляюсь я на облаке и вместо ангельского хора слышу:

"Явился, аферист! Посмотрите на него, в каком он виде! Подойди и объясни своей глупой маме, где ты так долго бегал?"

Илларион посмотрел на Пигулевского. Пигулевский выглядел неважно. Надо что-то делать, подумал Илларион и, вынув из кармана сигарету, самым небрежным тоном поинтересовался:

- Ну, а ты как, Марат Иванович? По-прежнему толкаешь фальшивки по цене раритетов?

Старик немедленно вскипел, забыв и о маме, и о предстоящем ему в скором времени переселении в лучший мир.

- Мальчишка! - скрипучим старческим фальцетом выкрикнул он. Самоуверенный неуч, профан! Что ты понимаешь в раритетах? Здесь не курят, мог бы запомнить за столько лет!