Андрей Воронин - Тень каннибала

- Это пока что не имеет отношения к делу, - туманно ответил Илларион. - Я, как говорят в американских боевиках, работал под прикрытием, ясно? Поэтому насчет меня лучше все-таки помалкивать. Если ты начнешь трепать языком, рассказывая всем, что Козинцев, дескать, никакой не Козинцев, наш неизвестный друг может решить, что ты слишком много знаешь.

- Боитесь? - мстительно спросил Тюха.

- Да, боюсь. За тебя и за всех, кто бывал у меня в гостях. Кто-то ведь подбросил ко мне в холодильник человеческую руку... Ты об этом не знал? Ну, вот видишь, я уже выболтал тебе тайну следствия. Болтун - находка для шпиона. Так ты уверен, что тебе нечего сказать?

Тюха молчал целую минуту, переваривая полученную информацию. Он живо напомнил Иллариону компьютер первого поколения - старательный, надежный, но очень медлительный и с мизерным объемом памяти. На лице Пантюхина, как на экране монитора, последовательно сменялись выражения, отображая непосильную работу мысли. Наконец процесс, похоже, завершился. Тюха принял решение, и Илларион по его нахмуренным бровям понял, что это за решение, еще до того, как он открыл рот.

- Ничего не знаю, - буркнул Тюха.

- Врешь, - сказал Илларион и бросил красноречивый взгляд на часы. Врать, друг мой Тюха, тоже надо уметь. Я не твоя мама, чтобы делать вид, будто не замечаю твоего вранья. Кстати, о твоей маме. Представь себя на месте убийцы. Он убрал Пятого и пытался убрать тебя. Он уверен, что вы что-то о нем знали. А если ты что-то знал, то вполне мог поделиться этим с самым близким тебе человеком. Я-то знаю, что ты не делился, но убийца не может рисковать. Ну, и чья, по-твоему, теперь очередь?

- Сами вы врете, - огрызнулся Тюха, хмурясь сильнее прежнего.

- Мне всегда казалось, что ты любящий сын, - сказал Илларион, вставая. - Сегодня я в этом убедился. Что ж, выздоравливай. Может быть, ты даже успеешь поправиться.

- Стойте, - сказал Тюха. - Пятый говорил, что ходит к Кол.., к вам потому, что у него там есть какой-то свой интерес. Сказал, что ему прикольно смотреть, как вы кривляетесь. Что может на вас большие деньги заработать. Он сказал; дело плевое, а бабки клевые.

- Ну, и как? - заинтересованно спросил Илларион. - Заработал?

- Так а откуда мотоцикл? - ответил Тюха. - Ясно, заработал. Предки у него в порядке, упакованы, но я не думаю, что они бы ему "Хонду" подарили.

- Действительно, клевые бабки, - сказал Илларион. - А кто ему мог эти бабки отвалить, ты не догадываешься ?

- Не знаю, - сказал Тюха. - Правда, не знаю. Если бы знал, сказал бы обязательно. Но не знаю.

- Ладно, - сказал Илларион, - верю. Ну а чем вообще Пятый занимался? Я слышал, он как будто картинами торговал?

- Угу, - подтвердил Тюха. - В Измайлово, на вернисаже. Сосед у него художник. Пятый говорил, клевый мужик.

- А сам ты его не видел? Как его хоть зовут-то?

- Без понятия. - Тюха пожал здоровым плечом. - Пятый меня с ним не знакомил.

Илларион понял, что говорить больше не о чем. Ощущение, что нужно спешить, почему-то усилилось, хотя он и не мог пока что понять, чем это вызвано. Попрощавшись с Тюхой и взяв с него слово помалкивать, Забродов вышел в коридор.

Прикрыв за собой дверь палаты, он увидел, что по коридору, громко топая сапогами, идут двое омоновцев и еще какой-то тип в штатском. Охрана, понял Илларион и, вздохнув, двинулся им навстречу.

***

- Минуточку, - остановил его штатский. - Что вы делали в палате?

- Навещал больного, - ответил Илларион тем полным осторожного удивления тоном, которым трусоватые обыватели разговаривают с милицией, когда та неожиданно останавливает их на улице. - А что, это противозаконно?

- Все может быть, - заявил штатский. - Документы при вас?

- Нет, - солгал Илларион. - Не имею привычки таскать с собой паспорт. А вдруг потеряю?

- Резонно. А кем, если не секрет, вы приходитесь Пантюхину?

- Я его тренер по дзюдо. У нас соревнования скоро. Я хотел узнать, успеет ли он поправиться до их начала. Жаль, не успеет. Перспективный парнишка. Я могу идти?

- Не торопитесь, - сказал штатский. - Горбунов, проверь, - обратился он к одному из омоновцев.

Тот кивнул, окинул Иллариона откровенно неприязненным взглядом и просунул голову в палату, где лежал Пантюхин. Удостоверившись в том, что пациент жив, он прикрыл дверь и снова кивнул.

- Извините, - уже несколько мягче сказал штатский, - но нам придется задержать вас на некоторое время для выяснения личности. Горбунов, останься здесь. Найди какой-нибудь стул и сядь возле двери. Пойдемте, гражданин.