Микаэль Крефельд - Пропавший

– Это дало бы представление, с какими трудностями он столкнулся. Хотя, с другой стороны, в этом случае нельзя объяснить, каким образом ему удалось так долго скрываться. Сорок тысяч давно закончились бы.

– На что вы намекаете? Что мы указали в заявлении меньшую сумму, чем была украдена? Это просто смешно!

– Всякие бывают деньги.

– Я считаю, что наша беседа закончена. – С этими словами Лауритцен указал на дверь у них за спиной.

Луиза встала и протянула для прощания руку:

– Еще раз приношу извинения за брата.

Пондус Лауритцен подался вперед и нежно ее пожал:

– Желаю вам, несмотря ни на что, найти его. Чтобы вы не ходили с печальным лицом, улыбка должна вас красить.

Луиза повернулась к двери. Томас встал с кресла и посмотрел на толстяка сверху:

– Чем раньше мы найдем Могенса, тем больше шансов на то, что мы обнаружим украденное в целости и сохранности и вернем деньги законному владельцу.

Он попрощался с Пондусом Лауритценом и вслед за Луизой направился к двери.

– Подождите! – остановил их Лауритцен и жестом позвал обратно. – Должен ли я понимать это так, что вы хотите получить вознаграждение за найденное имущество?

– Нет, единственное, чего мы хотим, – это выяснить, что случилось с Могенсом. Попробовать, если угодно, вернуть его на путь истинный. Деньги нас не интересуют.

Пондус Лауритцен сцепил толстые пальцы в замок:

– Могенс украл больше денег, чем указала в заявлении дурочка-секретарша. Это вообще не должно было всплывать на свет.

– Насколько больше?

– Восемьсот двадцать тысяч наличными.

– Восемьсот тысяч! – невольно ужаснулась Луиза.

– И не только это. Еще он забрал из сейфа бухгалтерский журнал. Тот, что не предназначен для налоговой инспекции. Я бы очень желал вернуть, сколько возможно, в особенности этот журнал. Если это удастся сделать, я готов забыть о случившемся и отозвать заявление. Объясню, что все было недоразумением.

Томас и Луиза молча шли вдоль канала к Военно-морскому музею, перед которым Луиза оставила свой «фиат». Когда до машины оставалось несколько шагов, Луиза остановилась и повернулась к Томасу. Увидев, что она вот-вот заплачет, он немного удивился.

– Как замечательно вы там сумели поговорить! – сказала Луиза.

– Пустяки. Но мы хотя бы узнали, сколько денег на самом деле унес ваш брат.

– Я серьезно. На меня действительно произвело впечатление, как умело вы все делаете.

Томаса не интересовали комплименты, и он только коротко кивнул.

– Повидав Лауритцена, начинаешь понимать, почему ваш брат сбежал, захватив его кассу, – сказал он с улыбкой.

По щекам Луизы покатились слезы.

– Простите, я вовсе не хотел…

– Вы не виноваты, я просто… Я думала, что мне станет спокойнее на душе, когда я уверюсь, что у него при себе достаточно денег на жизнь. Но… но, услышав про такую огромную сумму, я испугалась. Теперь я думаю, что случилось что-то очень плохое… Что кто-то нарочно толкнул его на это, и потом он… – Не докончив фразы, она отвернулась, села в машину и захлопнула дверь. – Простите!

– Луиза?

Томас хотел открыть дверь, но Луиза включила мотор и тут же уехала.

Томас тяжело вздохнул. До похода к Лауритцену он думал, что на этом все и закончится, но теперь больше не был так уверен. Он вынул мобильный телефон, чтобы проверить, не пришло ли сообщение от Миккеля, но там не было ничего нового. Томас почувствовал, что его мучит жажда, и отправился в «Морскую выдру».

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 7 октября 1989 года

Экран телевизора заполнило море красных флагов. За картинкой последовала колонна русских бронемашин в парадном строю, мобильные ракетные установки и шеренги солдат, марширующих под звуки военного оркестра. Руководители государства во главе с Эрихом Хонеккером и в окружении почетных гостей аплодировали параду на трибуне. На празднование сороковой годовщины ГДР съехались главы различных государств, на торжества прибыли представители Северной Кореи, Кубы, Румынии. Даже из западных стран приехали руководители коммунистических партий, они стояли на трибуне рядом с Ким Ир Сеном, Чаушеску, Арафатом и другими государственными деятелями. В задних рядах стояли руководители министерств и службы безопасности. Хауссер разглядел среди них Штрауса. Если бы Хауссер по-другому разыграл свою карту и пошел бы в политику, он тоже стоял бы сейчас на трибуне, вместо того чтобы смотреть на них по телевизору, сидя в такой дыре, как квартира управдома. Но он не был политиком, эти дела его не интересовали. Он уповал на сильные службы, работающие без политических ограничений. Из политиков он вообще уважал только одного человека – старика Хонеккера, причем не за его высокий статус отца нации, а только за то, что он был упрямый черт.