Микаэль Крефельд - Пропавший

Кристоф проигнорировал вопрос:

– Где ты работал раньше?

Хауссер неопределенно повел глазами:

– Да много где. Где был нужен, там и работал.

– И с каких пор ты работаешь управдомом?

– Да уже довольно давно.

– Кто принял тебя на работу?

– Администрация, – сказал Хауссер и, погладив усы, добавил: – Я чувствую, что вы, господин Шуман, чем-то недовольны. Скажите, что я такого сказал или сделал, что вам не понравилось?

– Я знаю всех в жилищном управлении, кто именно принимал тебя на работу?

Хауссер хохотнул:

– Так вот откуда у вас такая замечательная квартира! Вы умный человек и с большими связями, не так ли, господин Шуман?

– Ты знаешь фамилию того, кто брал тебя на работу, или мне самому надо выяснить?

– Можете поступать, как считаете нужным, но должен сказать, что у вас действительно прекрасная квартира. Производит впечатление. – Хауссер достал пачку сигарет и протянул Кристофу; тот отрицательно покачал головой. – Не ваша марка? Вы ведь курите заграничные, я угадал? Такой человек, как вы, наверное, курит «Мальборо». Я прав? «Мальборо»… Человек «Мальборо»… Янки, поди? – подмигнул Кристофу Хауссер.

Кристоф только холодно улыбнулся.

Хауссер проводил взглядом Кристофа, удаляющегося от него через дорогу к блестящему автомобилю, за блистающими стеклами которого его дожидались блестящая жена и дочь, демонстративно глядя перед собой в пространство, словно самый вид управдома мог запачкать их и тот блистательный мир, который их окружал. Когда Кристоф завел мотор, Хауссер прикрыл глаза, наслаждаясь звучанием двигателя «БМВ». Этот приятный и мощный звук свидетельствовал о таком качестве, которое по сравнению с тарахтением двухтактного мотора «Трабанта» представляло собой настоящий квантовый скачок. Но как бы то ни было, а даже красавец «БМВ» цвета шампанского не мог спасти Мидаса, который находился на пути, ведущем прямехонько в ад. Его конец был так же неизбежен, как и то, что солдаты, несмотря на все демонстрации в Лейпциге, через три дня пройдут торжественным строем по Карл-Маркс-алле на параде в честь сороковой годовщины ГДР.

Кристиансхавн, апрель 2014 года

«Лауритцен» было написано ядовито-зелеными буквами на желтой кирпичной стене. Трехэтажное величественное здание фабрики, несмотря на башенку на крыше, никак нельзя было назвать нарядным. Томас и Луиза заглянули в ворота и увидели во дворе человек семь или восемь рабочих, занятых разгрузкой фургонов. Судя по оживленной деятельности на дворе и в расположенной за ним мастерской, слухи о пошатнувшихся делах предприятия казались сильно преувеличенными. Зайдя в ворота, они вошли в здание через главный вход и поднялись по лестнице к приемной.

– Как вы? Все о’кей? – спросил Томас.

Она быстро кивнула:

– Да… Но очень рада, что вы пошли со мной.

В приемной за барьером сидела грудастая рыжеволосая девица лет двадцати пяти, в наушниках, и разговаривала по телефону. Окончив разговор, она подняла на них равнодушный взгляд. Томас коротко представился и представил Луизу, объяснив, что они хотят встретиться с директором Акселем Пондусом Лауритценом.

– Вам сегодня назначено?

– Нет.

– В таком случае сожалею. У директора совещание. Советую созвониться по телефону и договориться о встрече.

– Нам необходимо поговорить с директором сегодня. Мы пришли по поводу бывшего служащего этого предприятия Могенса Слотсхольма. Так мы подождем? – Томас улыбнулся секретарше и кивнул в сторону кожаного дивана напротив секретарского стола.

– Одну минуту, – сказала она, повелительно указав рукой на диван, сняла наушники и положила их на стол.

Луиза и Томас, сев на диван, смотрели, как девушка, выйдя из-за барьера, исчезла в глубине коридора.

Директор Аксель Пондус Лауритцен восседал за письменным столом, удобно развалившись в кресле. Его громоздкая фигура целиком заслоняла находившееся у него за спиной окно. Луиза и Томас сидели по другую сторону стола в низких честерфилдовских креслах. Пондус Лауритцен взял толстыми пальцами ее визитную карточку, и та утонула в его ручище. Изучая карточку, он причмокивал губами. Томас подумал, что он напоминает Мёффе. Сходство было не только в этом причмокивании и грузном туловище, похож был и прикус, и мощные челюсти, и прижатые уши с торчащими из них волосами.

– Итак, кроме того, что вы сестра Могенса, вы вдобавок еще и архитектор? – забурчал Пондус Лауритцен.