Микаэль Крефельд: Пропавший

Полчаса спустя Томас снова вышел из здания. Глотнув воды из фляжки, он направился в северный конец острова, где находилось минное хранилище. Исследовав старые склады боеприпасов, выходящие на внутренний бассейн, и минное хранилище, которое было заперто на замок, но сейчас, как увидел Томас, заглянув в окно, использовалось в качестве подсобного помещения кафе, он продолжил свои разыскания с наружной стороны, выходящей на Эресунн. Там его чуть не сбило с ног ветром, и он с тревогой подумал о том, как будет возвращаться в темноте на резиновой лодке. Покончив с осмотром и не найдя следов клада, оставленного Могенсом, Томас вернулся к казематам и, приуныв, вошел в проход, ведущий в сторону внутреннего бассейна. Пройдя его наполовину, он вдруг заметил нишу с двумя узкими приотворенными дверцами. Он подошел к ним, заглянул внутрь, за ними оказался узкий коридор, ведущий в глубину складов для хранения боеприпасов. Включив фонарик, Томас вошел в коридор. По пути ему попались три настежь распахнутые двери, за которыми были пустые помещения. Коридор заканчивался тупиком, образованным завалом из каменных обломков. Томас провел по нему лучом фонарика. Достав монтировку, он постучал по обломкам и понял: чтобы зарыть что-нибудь в этой куче, потребовалось бы много времени. Он остановился подумать и глотнуть воды. Могенс сказал, что деньги спрятаны в третьем помещении. Если он имел в виду склады, это означало, что они лежат в комнате, которая находится у него за спиной. Томас обернулся, подошел и посветил фонариком в пустое помещение. Он обратил внимание, как здесь тихо. Из всех других складских помещений, в которых он побывал, были слышны крики чаек, здесь же царило мертвое безмолвие. Посветив на низко нависший потолок, он заметил ржавую решетку вентиляционного отверстия, сантиметров тридцати по диагонали. Томас подошел к ней, поднес ладонь к проему и понял, что в отверстии отсутствует тяга. Вентиляционный канал мог быть забит чем угодно, но Томас все же вынул складной нож и раскрыл самое большое лезвие. Осторожно он просунул лезвие в узкую щель между стеной и решеткой. Едва он его повернул, как решетка вывалилась из отверстия и со стуком упала ему под ноги. Он посветил в вентиляционную шахту и увидел далеко в глубине какой-то черный пластиковый пакет. Он засунул руку и потянул за пластик, из шахты медленно выполз в отверстие цилиндрический сверток. Томас еще потянул, цилиндр в его руке становился все длинней и длинней. Из дырки в пластике посыпались бумажные деньги.

Томас посмотрел на кучу денег, лежавшую перед ним на полу. Пересчитывать их он не собирался, понимая, что тут должна была остаться большая часть унесенной Могенсом добычи. Рядом лежал свернутый в трубочку и перетянутый резинкой журнал с бухгалтерскими записями. Томас сложил деньги и журнал обратно в пластиковый рулон и засунул его в свой рюкзак. Выйдя за дверь, чтобы вернуться к лодке, он увидел, что совсем стемнело. Закинув на плечо рюкзак, он с монтировкой в руке побежал вдоль воды на южную сторону форта, где осталась лодка. Очутившись на месте, наклонился, чтобы отвязать «Зодиак», а когда хотел выпрямиться, на затылок ему обрушился удар, от которого он упал навзничь. В ушах зазвенело, а тело сделалось ватным. Лежа на земле, он почувствовал, как кто-то тянет за рюкзак, стараясь сдернуть его с плеча. В следующий миг Томас понял, что его рука по-прежнему сжимает монтировку. Он резко перевернулся и, размахнувшись, нанес удар в пустоту. Тотчас же ему на грудь опустился чей-то сапог и снова уложил его на обе лопатки. Сапог придавил его с такой силой, что он едва мог вздохнуть. Выпустив из руки монтировку, он попытался двумя руками скинуть его с себя, но не смог.

– Превосходно! Ты проделал замечательную работу, – произнес у него над головой голос с сильным немецким акцентом. Сверху на него смотрел Хауссер, державший в поднятой руке резиновую дубинку, которая, судя по виду, сохранилась у него от прежнего полицейского снаряжения. – Ты мне нравишься. За твой инстинкт, за кровожадность. Ты настоящий охотник, такой же хищник, как я.

– А ты мне больше нравился в женском платье, – сказал Томас, чувствуя, что сапог вот-вот проломит ему ребра. – Но у нас… нет ничего… общего.

Хауссер еще сильнее надавил на грудь Томаса.

– Конечно ничего. Я победитель, а ты с минуты на минуту испустишь дух.

– А пошел ты, Хауссер, на хрен!

– Брось обижаться! Я делаю то, что мне предназначено судьбой, – прореживаю население, убирая слабейших.