Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти

— Сержант, я послал за экипажем. Вас доставят к врачу.

— Слишком поздно.

— Мы сделаем все, что возможно. Но вы видели того, кто это сделал?

— Да. Одет как матрос.

— У него была желтоватая борода?

— Бороды не было. Выглядел как обычный матрос.

— Вы видели, куда он побежал?

— Через черный ход. У меня все плывет перед глазами.

— Ага, вот и коляска. Вас сейчас отвезут к врачу. Вы двое, помогите мне перенести сержанта в коляску. Все остальные, слушайте: убийца сбежал через черный ход. Ищите матроса!

«Художник смерти» закрыл глаза и позволил поднять себя и погрузить в подъехавший экипаж. Через мгновение тот рванул с места.

— Помедленнее! — рявкнул констебль, перекрикивая стоящий на улице гам.

— Можно поспешить и доставить его к лекарю живым, а можно растянуть удовольствие и привезти уже труп, — огрызнулся в ответ возница.

Констебль запрыгнул в коляску.

— Но я и не хочу, чтобы его растрясло по дороге до смерти!

В экипаж забрались еще двое полицейских.

— Ищите матроса! — заорали на улице. — Это дело рук чертова матроса!

«Найти матроса будет несложно, — подумал убийца. — Доки находятся всего в четверти мили отсюда».

Коляска подпрыгнула, налетев на камень.

— Он перестал стонать! — воскликнул констебль. — Боюсь, он умирает. Скорее же!

Стук копыт стал громче, коляску теперь подкидывало ежесекундно. Гневные крики людей, собравшихся возле таверны, постепенно растаяли в тумане.

— До дома лекаря осталось совсем немного, — объявил возница. — Вот только в тумане я не могу… Ага!

«Художник» слышал, как кто-то забарабанил в дверь, потом его взяли на руки и вынесли из коляски. Даже с закрытыми глазами он почувствовал, что в лицо светит яркая лампа.

— Давайте его в дом!

Его пронесли через входную дверь, потом еще через одну и положили на стол.

— Столько крови! — воскликнул врач. — Но я не понимаю, куда он ранен.

Чуть приоткрыв глаза, убийца увидел, что на враче надета пижама.

— Он умер?

— Нет. Он дышит. Так, мне нужно пространство для работы. Вы двое, выйдите отсюда. А вы помогите моей жене принести горячей воды.

Послышались удаляющиеся в разных направлениях шаги.

Врач осторожно расстегнул пальто на пациенте.

— Сержант, вы меня слышите?

«Художник» застонал.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Убийца приподнял веки. Над ним склонился мужчина лет пятидесяти пяти, седой и в очках.

Кроме него, в комнате никого не было.

Решительность и мастерство значат все. «Художник» в мгновение ока вытащил кинжал и воткнул его между ребер врача, поразив в самое сердце. Затем выскользнул из-под бьющегося в предсмертной агонии тела и уложил доктора на стол. В коридоре послышались шаги, и убийца быстро встал у стены рядом с дверью.

В комнату, держа в руках тазик с водой, над которой поднимался пар, быстро вошел констебль. Следом вбежала седоволосая женщина средних лет. Поскольку ее руки были свободны и она могла представлять угрозу (хотя и очень маловероятную), она умерла первой. Кинжал пронзил правую почку.

Констебль услышал, как женщина вскрикнула и упала, и обернулся, не выпуская из рук тазика. Убийца быстро полоснул его кинжалом по горлу — теперь констебль не смог бы крикнуть — и, когда бедняга начал оседать на пол, предусмотрительно подхватил тазик, чтобы тот не упал и лишний шум не привлек внимания вышедших на улицу полицейских.

К несчастью, кровь попала в тазик, и «художник» решил поискать на кухне чистую воду. Он поставил тазик на пол и бросился в заднюю часть дома. На кухне никого не оказалось, а над очагом висел котелок с кипящей водой.

Убийца смыл кровь с лица и рук, потом снял покрытую багровыми пятнами форму сержанта полиции. Под ней оказались потрепанные нищенские лохмотья. Пока он изображал полицейского, избыток одежды на теле не привлекал внимания — холодная погода заставила многих горожан дополнительно утеплиться. Из кармана грязных штанов он вытащил мятую, засаленную шляпу и натянул по самые глаза.

В это время открылась входная дверь, и один из полицейских спросил:

— Ну как он? Будет жить?

«Художник смерти» распахнул дверь черного хода, вышел в переулок и вскоре растворился в тумане. С близлежащих улиц доносились победоносные крики добровольных охотников за убийцей и вопли несчастных, которым не повезло оказаться подозреваемыми. Шедевр «художника» набирал силу и вполне мог в итоге оказаться еще великолепнее, чем надеялся автор.