Максим Шторм - Закон и честь. Часть вторая. Иллюзия закона

Седобородый развёл руками, признавая правоту собеседницы. Он машинально пригладил окладистую бороду, делающую его похожим на зажиточного мануфактурщика.

– Полноте, Вероника, полноте… Никто не оспаривает вашу правоту. Дело не в том, насколько колюч и ядовит язык Гордона Крейга. Всех заботит совсем иное. Не сдулся ли он? После, почеркну, блестящих, без преувеличения, прожектов, он предложил нечто, отдающее сомнительной дешёвой махинацией, призванной дурачить головы исключительно плебса!

Гарри одобрительно и несколько нервозно кивнул. Пошитый на заказ костюм облегал его тощее тело как вторая кожа. Казалось, он весь состоит из острых углов. Острый подбородок, острые локти, слегка вытянутый острый череп с запавшими провалами глазниц. Он беспокойно ёрзал, елозя острым задом по сидению кожаного кресла. Казалось, толкни его, и он взорвётся. Его столь откровенная и вызывающая поза всегда вызывала у Артемиуса улыбку. Гарри Фурнье сам был известным эксцентриком и неизлечимым циником. Помимо того он всегда и во всём искал подвох, всех подозревал и считал, что вокруг плодятся и множатся одни лишь заговоры. И в каждом неосторожно обронённом слове видел первостатейную угрозу в свой адрес. По сугубо личному мнению Доггерти все присущие Гарри привычки назывались одним ёмким словом – паранойя.

– Крейг верит в своё новое детище, господа. И его вера не плод разыгравшегося воображения и не стремление нажиться в очередной раз за счёт ОСУ. – Артемиус сложил пальцы домиком, обводя коллег снисходительным взглядом. Вероника немедля отреагировала мимолётным кивком. – Не буду кривить душой, я не привык, чтобы меня чихвостили в хвост и в гриву. Но не будем злопамятны, коллеги. Гению можно просить многое. В том числе и некоторую несдержанность. В конце концов, Крейг не посрамил уже созданное себе имя. Никто не будет же утверждать, что его прототип плохо работал? По-моему, эта штука довольно интересная, если честно! В чём-то она мне даже понравилась.

Фурнье позволил себе короткий смешок. Поглаживающий седую бороду Седрик молча закивал, погрузившись в известные лишь ему одному размышления.

– Арти, ты опять меня опередил, – пожурила Доггерти Вероника. – Я собиралась сказать примерно тоже… Поймите, господа, Гордон Крейг уникальный во всех отношениях человек. Он работает за деньги, верно. Но вы же видели, с каким воистину неприкрытым пылом и отвагой, не боясь всех нас, он отстаивал свою точку зрения? Он же просто идеалист! А идеалисты двигают прогресс и рождают творения, способные перевернуть мир! А знаете почему?

– Почему же, миссис Карлайл? – не упустил возможности скептически проскрипеть Фурнье.

– Такие как Крейг верят в то, что делают, – женщина одарила присутствующих широкой улыбкой. На её пухлых щеках отчётливо проявились ямочки. – Этот мальчик готов в лепёшку расшибиться, но добраться до сути. Он первооткрыватель. Он один из локомотивов науки. И неужели мы пустим его под откос всего лишь из-за одной оплошности? И то, как верно подметил Артемиус, его провал был исключительно в наших глазах. Крейг верит в своё детище!

На какое-то время в зале наступила тишина. Каждый обдумывал последние слова Вероники. Среди находящихся за столом людей не было тупиц и недальновидных завистников. Каждый из них был в определённом роде уникальной личностью для Королевства.

– Вера – это главный движитель науки! Эббернати, вы так и не сказали ни слова. Хотя голосовали за.

Вероника повернулась к доселе молчавшему пятому члену Комиссии. Фурнье, Доггерти и Седрик все как один уставились на средних лет темноволосого мужчину с аккуратно подстриженными усами и в безукоризненном смокинге.

– Мы должны понимать, что одним только желанием изменить мир делу не поможешь, – разомкнул тонкие губы Альфред Эббернати. Говорил он тихо и не повышая тона, но его спокойный уравновешенный голос слышали все. – Крейг далеко не единственный наш сотрудник. И скажем прямо, не самый ценный. Конечно, он идеалист и подлинный фанатик своего дела. Он верит в то, что делает. Он действительно хочет и может. Это главное. Да, я голосовал за. Каждого из вас наверняка терзает вопрос – почему. Ведь даже вы, дорогая Вороника, сказав столь много лестных слов о Крейга, голосовали против. И вы, Артемиус, несмотря на все ваши взвешенные рассуждения. Гарри, вы были против по определению. А вы, Седрик, пошли в поводу большинства. Ну-ну, коллеги, не надо так яростно хмурить брови. Мы не первый год знаем друг друга.