Максим Шторм - Закон и честь. Часть вторая. Иллюзия закона

– Ну что же ты, маленькая сучка? – Шатнер подначивал её, переходя уже все дозволенные границы. – Долго я буду ждать, когда наконец ты решишься? Ударь меня! Ну же!

– Ну ты сам напросился! – выдохнула Элен, без размаху посылая кулачок в физиономию дворецкого.

Била она совсем не по-женски, ладошкой, а на боксёрский манер, прицельно и точно. Вполне возможно, кого другого её финт и смутил бы. Не ожидающий от невысокой девушки подобного трюка человек пропустил бы удар, схлопотав по зубам. Но как выяснилось, Уильям Шатнер был готов и не к такому повороту событий.

С фантастической скоростью он уклонился в сторону, перехватывая её руку. Пальцы дворецкого сомкнулись на запястье девушки, и ей показалось, что она попала в паровой пресс. Пальцы Шатнера стальными тисками сжались, заставив её охнуть от резкой боли. Шатнер дёрнул Элен на себя. Потеряв равновесие, она буквально упала на грудь высокого старика.

– Кусаться вздумала? – прошипел в побелевшее от боли лицо девушки дворецкий и отшвырнул её в сторону, словно она весила не больше трёхмесячного котёнка.

Элен влетела обратно в комнату и упала на спину, пребольно ударившись затылком о выросшую на пути спинку кровати. В голове зашумело, острые раскалённые спицы пронзили мозг, из глаз полились слёзы. Старик вошёл в спальню и прикрыл за собой дверь. Элен, лёжа на спине, со страхом смотрела на него. Высокая тощая фигура в длиннополом сюртуке и начищенных штиблетах. В этот момент он казался ещё выше и неприятнее чем обычно, выглядел настоящим злобным великаном, готовым насупить на неё и растоптать. Он что-то говорил, но до Элен долетали лишь обрывки слов. В уши словно кто-то набил ваты.

Застонав, девушка заставила себя вставь на ноги. Держась за ушибленный затылок, на котором вздулась огромная пульсирующая наэлектризованной болью шишка, она попятилась прочь от надвигающегося на неё страшного старика.

– … не уйдёшь, девочка, – внезапно услышала Элен, будто одним мановением избавляясь от забитой в уши ваты. – Отсюда нет выхода. Не сопротивляйся, и ты пострадаешь не больше, чем другие.

Элен отступала, зная, что позади неё нет ничего, за что можно было бы спрятаться и скоро она упрётся поясницей в подоконник. Но не будет же она сигать в окно! Вряд ли она станет целей, если упадёт на каменную брусчатку с высоты второго этажа!

– Смотри, что я припас для тебя, – добродушного улыбаясь, как факир, готовый показать заинтригованному ребёнку невероятный фокус, дворецкий продемонстрировал Элен свою левую руку. Она судорожно сглотнула, увидев зажатый в кулаке Шатнера наполненный какой-то мутной жидкостью шприц с угрожающе блестевшей хищной иглой. Всё это время он прятал за спиной шприц. Наверняка заправленный какой-то усыпляющей гадостью.

Всё понятно, дворецкий хочет усыпить её, а потом, беспомощную, сдать на руки лучшему другу этого семейства доктору Аткинсу! Элен затравленно огляделась. Ей хотелось плакать и выть во весь голос. Да что же это такое! За что с ней так? Неужели только из-за того, что она узнала о содержимой шкатулки Стефана? Да что же такого действительно опасного в этих каплях, раз из-за них её готовы запереть в психушке? Элен обливалась холодным потом, как заворожённая следя за шприцем в руке неспешно приближающегося дворецкого. Ведь её не просто хотят выгнать с работы, нет. Её хотя обездвижить и отдать в лапы этому страшному психу. В голове девушки не укладывалось, как такое вообще возможно. То, что происходило сейчас, казалось ожившим кошмаром, перебравшимся в реальность обретшим плоть страшным сном. Да такого просто не могло быть! Не с ней! Не в этой комнате и не в этом доме, где всего лишь этажом ниже в своих кроватках посапывают два очаровательных ребёнка, о которых она заботилась и которых всем сердцем полюбила! В доме, где взбесившийся дворецкий с молчаливого одобрения хозяев пытается сделать с ней воистину жуткие вещи.

Что же делать? Шатнер, несмотря на возраст, чудовищно силён и ей с ним ни за какие коврижки не справится. Закричать? Позвать на помощь? Кого? Гиллроев, которые сами дали дворецкому добро на свершаемые им ужасные действия? Да и не могла она кричать. Её вопли наверняка разбудили бы детей. А меньше всего Элен хотела, чтобы они видели то, что сейчас происходит. Она не хотела, чтобы они видели её, взъерошенную, с мокрым от слёз лицом, и плескающимся в глазах диким ужасом, загоняемую в угол превратившимся в бездушного монстра дворецким. Нет, будь она проклята, но Том и Сью ни за что этого не увидят. Она не будет кричать. Даже если бы был малейший шанс, что кто-нибудь на улице из случайных припозднившихся прохожих или соседей услышит, что сейчас происходит за толстенными непроницаемыми стенами старинного особняка.