Клер Макинтош - Личный мотив

Наклонившись, я рисую большую букву «Д», а потом отхожу назад, чтобы оценить правильность выбранного размера, прежде чем писать остальную часть имени. Удовлетворившись результатом, я откладываю палку и берусь за свою камеру. Солнце сейчас на нужной высоте, и его низкие лучи оставляют розовый отсвет на песке. Припадая к земле, чтобы смотреть через видоискатель, я делаю с дюжину снимков, пока моя надпись не покрывается белой морской пеной, словно инеем.

Я ищу чистую полоску песка для следующего заказа. Я работаю быстро и из того, что выброшено морем, собираю целую горсть палочек. Когда последний кусочек дерева помещен на свое место, я критическим взором оцениваю свое творение. Пряди все еще блестящих от воды водорослей цепляются за края палочек и камешков, которые я использовала для создания рамки своего послания. Выложенное из них сердце имеет в поперечнике шесть футов: достаточно пространства, чтобы вместить витиевато сделанную надпись «Прости меня, Элис». Я наклоняюсь, чтобы убрать кусочек древесины, когда из моря, возбужденно лая, вылетает Боу.

– Осторожно! – кричу я и выставляю руку, чтобы защитить прижатую к телу камеру, на случай, если он вдруг прыгнет на меня.

Но пес не обращает на меня внимания и, разбрасывая брызги мокрого песка, несется на другой конец пляжа, где принимается скакать вокруг идущего по берегу мужчины. Сначала я думаю, что это человек с собакой, который как-то заговорил со мной здесь, но потом он сует руки в карманы ветровки – и у меня перехватывает дыхание, потому что это движение мне знакомо. Как такое может быть? Я никого здесь не знаю, кроме Бетан и Йестина, и тем не менее этот человек, который сейчас находится в сотне шагов от меня, явно и целенаправленно идет в мою сторону. Я уже вижу его лицо. Я знаю его и в то же время не знаю, и эта неопределенность делает меня уязвимой. Я чувствую, как к горлу подкатывает волна паники, и зову Боу.

– Вы ведь Дженна, верно?

Мне хочется убежать, но ноги словно вросли в землю. Я мысленно лихорадочно перебираю всех, кого знаю в Бристоле, понимая, что уже видела его раньше.

– Простите, я не хотел вас напугать, – говорит мужчина, и тут я соображаю, что дрожу.

Он выглядит искренне раскаивающимся и широко улыбается мне, словно в качестве компенсации.

– Я Патрик Мэтьюз, ветеринар из Порт-Эллиса, – добавляет он.

И я тут же вспоминаю и его самого, и как он засовывает руки в карманы своего голубого халата.

– Извините, пожалуйста, – говорю я, наконец совладав со своим голосом, который звучит тихо и неуверенно. – Я не узнала вас.

Я бросаю взгляд на пустую тропинку вдоль берега. Скоро сюда начнут сходиться отдыхающие, защищенные от любых превратностей погоды щитами от ветра, экранами от солнца и зонтиками. Впервые я радуюсь, что сейчас разгар сезона и в Пенфаче полно людей: этот Патрик сердечно улыбается, но я уже однажды купилась на теплую мужскую улыбку.

Он наклоняется, чтобы почесать Боу за ухом.

– Похоже, вы сделали доброе дело с этим парнем. Как вы его назвали?

– Его зовут Боу.

Я не могу совладать с собой. Но я делаю два едва заметных шажка назад и мгновенно чувствую, как комок в горле размягчается. Я заставляю руки опуститься, но ловлю себя на том, что они сами подтягиваются куда-то на уровень талии.

Патрик приседает и дразнит Боу, который в восторге от столь непривычного для него внимания и сразу ложится на спину, чтобы ему почесали живот.

– Он, похоже, уже совсем не нервничает.

Такая расслабленная манера поведения Боу успокаивает меня.

– Да, с ним вроде все в порядке, – говорю я.

– Так оно и есть.

Патрик встает и отряхивает песок с колен, а я продолжаю стоять на месте.

– Насколько я понимаю, никаких проблем с Йестином не было? – улыбается он.

– Вообще никаких, – киваю я. – Он, похоже, думает, что собака является неотъемлемой частью любого дома.

– Я склонен с ним согласиться. Я бы и сам завел пса, но столько времени провожу на работе, что это было бы несправедливо по отношению к нему. С другой стороны, мне каждый день приходится сталкиваться с достаточным количеством животных, так что грех жаловаться.

Здесь, на берегу моря, он выглядит очень органично, как у себя дома: на сапогах морской песок, а в складках одежды видна выступившая соль. Он кивает в сторону сердца, выложенного на песке.

– Кто такая эта Элис и почему вы хотите, чтобы она вас простила?

– Ох, это не мое. – Он, должно быть, считает меня экстравагантной, если я рисую на песке. – По крайней мере, это не мои сантименты. Я просто делаю снимок для другого человека.