Клер Макинтош - Личный мотив

Ты подняла на меня глаза, но ничего не сказала.

– Дженнифер! Я звонил тебе все утро. Почему ты не брала трубку?

– Я выходила ненадолго, – сказала ты, – а потом… – Недоговорив, ты вдруг умолкла без всяких объяснений.

Во мне кипела злость.

– А ты не подумала, что я переживаю за тебя?

Я схватил тебя за ворот свитера и рывком поставил на ноги. Ты закричала, и этот звук отключил во мне способность нормально мыслить. Не выпуская твой свитер, я протащил тебя через всю комнату и прижал к стене, а пальцы мои сжали твое горло. Сквозь пульсирующие толчки крови в висках я чувствовал твой пульс, частый и напряженный.

– Пожалуйста, не надо! – воскликнула ты.

Медленно и осторожно я придавил пальцами твою шею, отстраненно глядя на свою все сильнее сжимавшуюся руку, словно она принадлежала кому-то другому. Задыхаясь, ты издала какой-то сдавленный звук.

– Я беременна.

Я тут же отпустил тебя.

– Не может быть.

– Тем не менее.

– Но ты же на таблетках!

Ты заплакала и тяжело опустилась на пол, обхватив руками колени. Я стоял над тобой и пытался осознать то, что только что услышал. Ты была беременна!

– Должно быть, это случилось, когда я болела, – сказала ты.

Я присел и обнял тебя. Я думал о своем отце, о том, каким холодным и неприступным он был по отношению ко мне, и тогда я поклялся, что никогда не буду относиться так к своему ребенку. Я надеялся, что это будет мальчик. Он будет меня уважать – он захочет быть таким, как я. Я не мог сдержать улыбку, расплывавшуюся на лице.

Ты разомкнула руки и посмотрела на меня. Тебя трясло, и я погладил тебя по щеке.

– У нас будет ребенок!

Глаза твои все еще блестели, но постепенно напряженное выражение уходило с твоего лица.

– Так ты не сердишься?

– А почему я должен сердиться?

Меня охватила эйфория. Это изменит все! Я представлял себе, какой у тебя будет большой тугой живот, как ты будешь зависеть от того, чтобы я заботился о твоем здоровье, как будешь благодарна мне, когда я буду растирать тебе ноги или приносить чай. После рождения ребенка ты бросишь работу, и я буду обеспечивать вас обоих. Я четко видел перед собой наше будущее.

– Это чудесное дитя! – воскликнул я. Я схватил тебя за плечи, и ты вновь напряглась. – Я знаю, что между нами не все было гладко в последнее время, – сказал я, – но теперь все будет по-другому. Я буду заботиться о тебе. – Ты посмотрела мне прямо в глаза, и я почувствовал, как на меня накатывает чувство вины. – Теперь у нас все будет хорошо, – заверил я. – Я так люблю тебя, Дженнифер.

На твоих глазах снова выступили слезы.

– Я тоже тебя люблю.

Я хотел сказать тебе «прости» – прости за все, что я делал с тобой, за каждый раз, когда я причинял тебе боль, – но эти слова, застряв у меня в горле, так и не были произнесены. Вместо этого я сказал:

– Никогда никому ничего не говори.

– Что не говорить?

– Про наши ссоры. Пообещай мне, что никому и никогда об этом не расскажешь.

Продолжая держать тебя за плечи, я почувствовал, как твое тело подалось под моими пальцами. Глаза твои округлились, в них появился страх.

– Никогда, – едва слышно сказала ты. – Я никогда не скажу об этом ни единой живой душе.

Я улыбнулся.

– А теперь перестань плакать, ты не должна подвергать ребенка стрессу. – Я встал и протянул руку, чтобы помочь тебе подняться на ноги. – Тебя тошнит?

Ты кивнула.

– Ляг на диван. Принесу тебе одеяло.

Ты запротестовала, но я подвел тебя к дивану и помог лечь. Ты носила моего сына, и я был намерен заботиться о вас обоих.

Перед первым походом на УЗИ ты очень волновалась.

– А что, если там что-то не так?

– Почему там должно быть что-то не так? – спросил я.

Я взял на работе отгул и сам повез тебя в больницу.

– Он уже умеет сжимать пальчики. Правда, удивительно? – сказала ты, прочтя об этом в одной из многочисленных книжек про младенцев. Ты теперь постоянно думала о своей беременности, без конца покупала всякие журналы и не вылазила из интернета в поисках советов по родам и вскармливанию грудью. О чем бы я ни говорил, разговор неминуемо сводился к детским именам или списку вещей, которые нам нужно купить.

– Удивительно, – ответил я, хотя все это уже слышал от тебя раньше.

Твоя беременность протекала не так, как я этого ожидал. Ты была одержима желанием продолжать работать в том же режиме, что и раньше, и, хотя не отказывалась от того, чтобы я приносил тебе чай или массировал ноги, не выглядела такой уж благодарной мне за это. Ты больше внимания уделяла еще не родившемуся ребенку – ребенку, который пока что даже не догадывался, что о нем уже говорят, – чем собственному мужу, находившемуся у тебя перед глазами. Я представил себе, как ты склоняешься над новорожденным, совершенно не обращая внимания на мою роль в его рождении, и перед глазами внезапно возникло воспоминание, как ты часами играла с крохотным котенком.