Евгений Топоровский - По законам Дикого Запада. Начало

– Эй, Джорджи, как дела? – завопил один из мужчин. На смуглом, обветренном лице играла глумливая улыбка, выпуклые черные глаза весело поблескивали. – Твой маленький амиго еще при тебе? Или отвалился и теперь ездит в кармане?

– Дьявол тебя раздери, Пако! Жаль, что шериф прокрутил тебе лишнюю дырку в заднице вместо того, чтоб снести твою тупую башку, – вяло огрызнулся Джордж.

Пако Гонзалес довольно ощерился.

– Джордж, у тебя кровь, – тихим, вкрадчивым голосом произнес Папаша Финниган. При рождении мать нарекла его Крисом, но Папаша уже забыл, когда последний раз слышал это имя. Невысокий, болезненно худой, он сидел закутавшись в толстое одеяло, и сжимал в костлявой руке большую железную кружку. Над кружкой вился парок, приятно пахнущий свежесваренным кофе.

– Что? – непонимающе произнес Джордж, и тут же почувствовал тупую боль в нижней губе. Отер рукой рот и мрачно уставился на широкую красную полосу, оставшуюся на тыльной стороне ладони. – Губу прикусил. Наверное.

– Так плохо? – в голосе Финнигана не слышалось сочувственных ноток.

– Нет, нет, все в порядке. Не волнуйся, Папаша, я в норме, – зачастил Большой Джордж. А перед его глазами внезапно встала картина двухлетней давности.

Воздух в каньоне раскалился, наверное, до ста градусов, когда Майк Меллоуз потерял сознание и завалился в бок, упав на пыльную, каменистую дорогу, уходившую вдаль и терявшуюся среди невысоких холмов. До спасительного поворота оставалось миль пять, возможно, и больше. Висящее над землей марево не позволяло верно оценить расстояние, смазывая картину и заставляя слезится глаза. За бандой гнались обезумевшие от ярости ранчерос, и расстояние, разделявшее их, уменьшалось с каждой минутой. Папаша Финниган надеялся добраться до границы раньше, чем проклятые мексиканцы доберутся до них. Иначе, добра не жди. Лучше было б купить этих проклятых лошадей, деньги у них были. Кто ж знал, что тот мексикашка только притворялся испуганным, все время выбирая момент, когда смог бы схватиться за ружье.

Старый козел, лопоча и кланяясь, пятился задом, словно рак, а зацепившись за порог полетел кувырком, едва не размозжив себе голову. Все рассмеялись. Они еще смеялись, когда снова увидели ранчера. Тот лежал на деревянном полу и целился в них из огромного, рассыпающегося от старости, дробовика. Джорджу тогда показалось, что длинные, испятнанные ржавчиной, стволы смотрят прямо ему в лицо. Старик спустил курок. Раздался сухой щелчок осечки, затем громыхнуло. Густое облако белого дыма заволокло дверной проем, а справа кто-то истошно завопил от боли. Смех сменился криками ярости, загрохотали беспорядочные выстрелы, то и дело перемежаемые проклятьями.

Ранчера застрелили, когда он пытался перезарядить дробовик. Три пули вспороли старику спину, прочертив на коже кровавые борозды и обнажив ребра. Четвертая, выпущенная Финниганом, попала в лоб, на дюйм выше левого глаза, пробив аккуратную, почти бескровную дырку. Он так и остался на деревянном полу собственного дома, уткнувшись лицом в грязные неструганные доски, сжимая в руке тусклый, покрытый зеленоватой патиной патрон.

Майк лежал на земле, схватившись правой рукой за раздробленное плечо и орал во все горло. Под ним уже растекалась ярко-красная лужа, с каждой минутой становясь все больше.

– Перевяжите его, – сухо бросил Папаша. – Перевяжите, а потом приведите этих чертовых лошадей, дьявол вас раздери! – в его голосе слышалась едва сдерживаемая ярость.

Внезапно со стороны загона раздалось громкое ржание и дробный перестук копыт. Мальчишка лет пятнадцати, должно быть внук старика, вскочил на огромного солового коня и уже мчался прочь, за подмогой. Финниган выругался сквозь сжатые зубы и выхватил из кобуры револьвер. Тяжелый Ле Ма он держал двумя руками, плавно ведя стволом за почти скрытой клубами пыли фигуркой. На миг ствол замер, а потом Папаша быстро выпустил оставшиеся восемь пуль, ловко взводя курок большим пальцем левой руки. Джордж видел, как вздымались фонтанчики пыли от близких попаданий, но расстояние было слишком велико. Пацан ушел.

– Босс, Майка надо перенести в дом, – раздался голос склонившегося над раненым Пако. Он успел перевязать плечо куском грязной тряпки, но повязка уже промокла от крови.

– Некогда. Надо уходить. Приведите этих чертовых лошадей! – голос Папаши, вначале спокойный, сорвался на крик.

И вот теперь Майк упал. Он лежал на пыльной дороге, слабо шевеля здоровой рукой, словно хотел подняться. Финниган спешился и подошел к Меллоузу. Присел рядом с умирающим, вглядываясь в светлые, продернутые болью, глаза. Молча встал, потянул из кобуры револьвер. Майк, попытался подняться, опершись на здоровую руку, но ноги только бессильно скребли по земле, отказываясь держать ослабевшее тело. Финниган взвел курок.