Гера Фотич - Долг (Приказы не обсуждаются)

Сергей Павлович вышел на улицу. У крыльца стоял старенький ГАЗ — 51, переделанный под фургон, с решётками на окнах. Чтобы груз не свалился в грязь, грузовик подкатил к самому крыльцу, сломав недавно положенные доски. Из него постовые уже начали выводить, а периодически выносить, прибывших граждан.

Первым в открытой двери появился сам Борис Степняков.

— Вы посмотрите только, сам «Степняк» пожаловал! — наигранно радостно встретил, слезающего по приставной лестнице, здоровенного детину дежурный оперативник Михаил Петров. — Давайте его сразу ко мне, есть разговор!

Постовые попытались завернуть Степняку за спину руки, но только беспомощно повисли на них.

— Да ладно вам придуривать! — снисходительно отозвался Степняк, — Не первый раз! Дорогу знаю, сам дойду. Доброго здравия, Алексеич! — обратился он не то с мольбой, не то с просьбой к Петрову.

Висевшие на нём постовые отцепились, и стали выносить из машины пьяных девиц, продолжающих что-то невразумительное кричать и пытаться брыкнуть друг друга ногами. Их словарный запас исчерпывался повизгиванием, мычанием и хрюканьем. В комнате задержанных, их попытались положить на разные лавки. Но, продолжающаяся междоусобица, уронила их на пол. Дежурный грозно рявкнул на них, ударив резиновой палкой по решётке и женщины затихли. После чего, в другую комнату продолжали разгружать мужской контингент. Там оказались: шикарного вида дедушка, в смокинге с тростью и молодой парень, в разодранной грязной куртке, торчащими из головы брэдами и серёжкой в ухе. Двух чумазых подростков, с гнидами в волосах, забрала себе инспектор по делам несовершеннолетних.

Бабулька, с полным ведром цветов, увидела своего участкового ещё издали и, слезая с машины, направилась к нему сама.

— Одилыч, родненький, в последний раз! Прости бабку старую. Да пропади пропадом эти цветы. Хочешь, возьми себе! Чтоб им пусто было. Конкуренты подставили! — запричитала она, видя хитро прищуренный азербайджанский взгляд старшего лейтенанта.

Затем, в наручниках, стали спускаться два молодца, в кожаных куртках и спортивных штанах, надменно глядя поверх голов милиционеров.

— Кто просил рэкетиров с центрального ресторана снять? — громко крикнул в сторону лестницы дежурный.

Оттуда уже спускался опер, на вид лет пятидесяти, полный, но удивительно подвижный. Полнота совсем ему не мешала. Подойдя к машине, он взял спустившихся бандитов за предплечья, одного за левое, а второго за правое и чуть приподнял. Хотя роста он был такого же, бандиты стали барахтаться у него в руках, как неумелые утята, пытаясь вернуться к утраченному равновесию.

— Я заказывал! — с благодарностью произнёс Вилинский, и всё так же, не давая задержанным придти в себя, поволок их на третий этаж.

Сергей Павлович помог распределить задержанных по комнатам и закрыл за ними двери, положив ключ на стол дежурного.

Петров Михаил Алексеевич был, как все считали, очень похож на Шерлока Холмса. Высокий, худощавый, с аккуратной короткой стрижкой чёрных волос, и неизменной трубкой во рту. Это был мозг отдела. Ходячий метод дедукции.

— Даже самое запутанное преступление может быть раскрыто, — утверждал он, — нужно только время, и чем упорней ты будешь им заниматься, тем вероятнее найдёшь преступника!

Его слова не расходились с делом.

В кабинете его, кроме самодельных полок и стеллажей, уставленных всевозможными книгами и справочниками, находился обшарпанный кожаный диван. Возможно, оставшийся со времён ВЧК, поскольку на торце деревянных подлокотников ещё прослеживались едва заметные гербы, в обрамлении колосьев.

Надо отметить, что местные оперативники очень гордились тем, что это было единственное отделение в районе, где каждый сидел в отдельном кабинете и мог его обустраивать согласно своим представлениям о сыске.

В кабинете Михаила у окна стояло старое зубоврачебное кресло, которое они с Бойдовым во время облавы обнаружили в каком-то подвале и приспособили его под детектор лжи. Опутали спинку и поручни проводами. Приклеили на их концы присоски снятые со стрел из детской игры. Другие концы проводов упрятали в осциллограф.

Введя Степнякова в кабинет, Петров указал ему на кресло с проводами.

— Алексеич, — взмолился здоровяк, — ну зачем мне ваш детектор? Я и не собираюсь ничего врать. Что есть, то и скажу. Тем более подписку давал по прошлому году! А, правда, что Михалыча арестовали?