Сергей Высоцкий - Пропавшие среди живых

Он не помнил, сколько прошел по Лиговке, когда все-таки остановился и прислонился к стене. Никогда еще ему не было так плохо. И от чего? Один выстрел и страх наследить. Выстрел, каких столько было в его жизни!

Какая-то девушка остановилась перед ним и о чем-то спросила. Кашлев слышал слова, но не мог понять их смысла. Девушка переспросила:

- Вам плохо? Может быть, вызвать "скорую"?

Теперь он наконец понял вопрос и, с ненавистью посмотрев на девчонку, грязно выругался. Девушка отпрянула, будто от удара, и пошла прочь, несколько раз оглянувшись.

Сердце наконец отпустило, и Кашлев побрел к Московскому вокзалу. Очередь на такси была небольшая. Приехав на Ивановскую, он по обыкновению попросил остановиться у гастронома. Расплатился, не торопясь зашел в магазин. Постоял в очереди за сосисками, купил яиц.

Придя домой, он понадежнее запер дверь. Зажарил яичницу, мелко накрошив туда сосисок и зеленого лука. Вынул из холодильника водку. "Если бы не этот дурак с чемоданом да не почтальонша, - подумал он с сожалением, - никаких бы следов! - Он еще раз дотошно вспомнил все, что делал в квартире Хилкова. - Нет. Не наследил. Ну и удивился же этот шоферюга, когда я позвонил к нему. Царствие ему небесное. И что было делать? После того как завалился дурак Кошмарик, в любую минуту могли выйти на Хилкова. А от Хилкова ко мне..."

Он подумал о том, что правильно поступил, имея дело только с Хилковым. Этот теперь не разговорится. Да и деньжат подкопил он много. Хвастался. "Ох, сволочь, - стукнул кулаком по столу Кашлев. Звякнула бутылка. - И куда он эти деньги спрятал? Говорил же, что дома держит, не на книжке! Так бы они мне сейчас кстати..."

Кашлев и самому себе не хотел признаться, что деньги, именно эти деньги привели его утром к Хилкову. Деньги. Ну могли арестовать Хилкова, могло всплыть автомобильное дело. Могло! Но ведь и без мокрого можно было слинять из города, уехать доживать свой век в теплые края, как и хотел он. И документы давно себе новые выправил. Но денег, денег маловато было пока. Хилковские десять - пятнадцать тысяч так бы к месту пришлись...

Он пил и чувствовал, как пьянеет, и все большая злость разбирала его на этого жмота Хилкова. Вот упрятал тугрики так упрятал.

Потом он, совсем захмелев, улегся в одежде на постель и проспал до позднего вечера. Проснулся с головной болью. И сердце стучало в груди гулко и надсадно. И непонятно, откуда подкралось чувство страха. Такое чувство, будто он совершил большую оплошность, но еще не знает какую.

"Завтра сматываюсь, - твердо решил Кашлев, с тревогой глядя в раскрытое окно, приглядываясь к редким прохожим. - Завтра, и не позднее. Хилкова хватятся не раньше завтрашнего вечера. На работе решат, что загулял. Да и девчонка его приучена к внезапным отлучкам. Позвонит, позвонит и отстанет. А если у нее ключ от квартиры?"

Он вытащил из тайничка под плинтусом небольшой пакет в целлофане. Достал оттуда деньги, паспорт. Чуть потрепанный, но вполне приличный паспорт был выписан на имя Федора Федоровича Зайченко.

На фотографии он был безбородым и выглядел фертом. Вздернутый нос, нахальная усмешечка! Снимок был десятилетней давности. Кашлев вздохнул и спрятал паспорт в карман. Пересчитал деньги. Что ж, лет на пять хватит. А потом... Потом ему, наверное, уже ничего не будет нужно.

Деньги он засунул в бумажник и бросил его в чемодан. Собрал и аккуратно уложил два костюма, купленные в валютном магазине, с удовольствием отметил: "Почти новые, еще носить и носить". Положил туда же несколько рубашек. Чемодан был небольшой, и Кашлев пожалел, что придется бросить столько добра.

Сложив чемодан, он пошел в ванную, снял рубашку и, подправив на ремне бритву, стал осторожно брить бороду, аккуратно смывая с тонкого лезвия волосы в раковину и снова и снова намыливая лицо пенистым ароматным кремом. Сбрив бороду, он долго и пристально разглядывал себя в зеркало, неприятно пораженный тем, что совсем не похож на Федяшу Кашлева с маленькой фотографии в паспорте. Землистый цвет лица и особенно старческий морщинистый рот, вислые щеки... Совсем дряхлый старик. Его вдруг обожгла мысль о том, что еще несколько дней назад он чувствовал себя уверенно и хорошо. Что же произошло? Что изменилось в его судьбе? Застрелен Хилков. Надо опять скрываться. Но не так ли прошла вся его жизнь, и никогда он не боялся идти навстречу будущему... Будущему. Да, раньше было будущее, а теперь его нет. Он уже не сумеет подняться, не сумеет найти Хилковых и Кошмариков, туповатых, послушных шестерок, с которыми до поры до времени можно иметь дело. Ему просто не хватит времени.