Виталий Скворец - Союз-Афган

Войдя во внутренний двор, он увидел охранника-мальчишку с допотопной винтовкой наперевес. Можно было не сомневаться — оружие боеспособное. Юноша предостерегающе поднял свою худую руку и тоненьким голоском, на ломаном русском произнёс:

— Твоя автомат не надо!

Николай, по радушному приёму понял, что о нем предупреждены и его здесь ждут. Это вселило некоторую уверенность в успехе, задуманного им, дела. Он, не обращая внимания на часового, вошёл во внутрь глинобитного дома. Зайдя с темноты в освещённую керосиновой лампой комнату, где не было ни единого окна, он на секунду ослеп от света. По ходу дела отметил этот факт. Через секунду глаза Николая привыкли, и он увидел два ствола направленных на него. У Салима в руках, был автомат, а у его товарища здоровый «маузер». Можно было, не спрашивать умеют ли они ими пользоваться. Николай не спеша снял с плеча АКМ и поставил его рядом с входом. Он оказался в просторной, без мебели и стульев комнате, с низкими потолками. Прямо на глиняном полу, специально для сидения, лежала стопка с «курпачёй»: — стёганным ватным одеялом. Николай сел на него и по-восточному подогнул под себя ноги. Осторожно-аккуратно, чтобы не выдать пистолет в правом накладном кармане брюк. Салим, тоже присел на курпачу напротив, но автомат положил себе на колени. Николай заметил, что оружие снято с предохранителя и находится в положении «к бою».

Контрабандист Салим-джан, был невысокого роста, с небольшой, аккуратно стриженой бородкой. Одет он был в узбекский стёганый халат и военные брюки, заправленные в сапоги. На голове его красовалась тюбетейка. Его товарищ остался стоять на ногах, но отошёл на пару шагов и засунул «маузер» за пояс. Чёрная, густая, борода у него начиналась прямо от глаз и почти полностью закрывала лицо. Был он толст и высок, почти «подпирал» своей лысо-выбритой головой, невысокий потолок «мазанки». Казалось, что он не поворотлив, но Николай, почему то был уверен, что это не так. На ногах его были советские армейские ботинки. Брюки цвета «хаки» и просторный халат, перетянутый широким ремнём, довершал колоритный наряд телохранителя…

— Салам, Салим-джан — поприветствовал Николай контрабандиста.

— Здравствуй лейтенант. Что заходишь, как к себе домой, шайтан! — Сердито ответил Салим, испуганный внезапно-ожидаемым приходом офицера.

— А ты что же испугался? — спросил Николай, доставая пачку сигарет без фильтра и бензиновую зажигалку, из широкого кармана «технички». При этом его движении бородач схватился за ручку «маузера», но увидев в руке зажигалку, успокоился.

— Мне чего бояться? — явно труся, сказал Салим. — Это мой дом, мой кишлак, мой земля, мой страна. Это ты сюда пришел кафир.

— Ну, я не сам пришёл, меня пригласили. И пригласил меня ты — миролюбиво произнёс Николай. — И вот я пришел, как договаривались.

— Молодец «шурави» (советский), пришел, как обещал. Вовремя. Всё честно надо делать. Тогда всем хорошо будет. — Сразу успокоился Салим.

— Ты никому о нашей встрече не говорил? — закуривая сигарету, и при этом, внимательно следя за лицом собеседника, спросил Коля.

Чёрные брови Салима, резко взметнулись вверх от неподдельного удивления.

— Да если бы я кому-нибудь сказал, с тебя уже шкуру живьём сняли, да солью с перцем натирали.

Николай нахмурился, — так душманы казнили молоденького пленного солдата из соседнего полка. Значит, Салим, знает про этот случай.

— К твоим началникам, пошел бы — ты «шурави» сюда не приехал бы. — Продолжал контрабандист.

— У меня тоже всё нормально, только сигнальных ракет меньше чем ты хотел, всего десять штук привёз, но я гранату добавил. Нужда будет — в следующий раз «сигналок» смогу штук двадцать привезти. — Сказал Николай, у которого в машине, вместо оружия, лежали пустые ящики из под боеприпасов. Как бы, не развернулись события, давать оружие своим врагам он не собирался.

— А что будет другой раз? — С трудом скрывал свою радость Салим. Он уже и так, благодаря этой сделке удваивал капитал.

— Мне ещё много опия надо — сказал офицер, затушив сигарету о глиняный пол в помещении.

— Сколько много? Бочку возьмёшь?.. — бесшабашно-радостно предложил торгаш.

При этом резко сказанном вопросе встрепенулся, начавший было засыпать, охранник-бородач. Для него, не понимающего ни слова по-русски, всё происходящее было сущей галиматьёй. Он ориентировался только на интонацию.