Наталья Александрова - Часослов Бориса Годунова

– В самом прямом! – Мужчина показал на стопку книг в углу, возле маленького окошка, выходящего во двор. – Это то, что я отобрал только за последний месяц! Первое издание сборника речей знаменитого адвоката Плевако, редчайший экземпляр книги Чарльза Дарвина «Путешествие натуралиста на корабле Бигль», прижизненное издание стихотворений великого князя Константина Романова, известного как К.Р… и это только за месяц! А в прошлом году мне попался – вы просто не поверите! – манифест футуристов «Слово как таковое»! Редчайшее, бесценное издание! Подлинный раритет!

Хотя Ирина не очень-то разбиралась в редких книгах, в голосе хозяина подвала звучал такой неподдельный восторг, что она посчитала себя обязанной проявить соответствующие эмоции.

– Да что вы говорите! – воскликнула она с энтузиазмом. – Не может быть!

– Я сам так подумал, когда увидел эту книжку, – не может быть! Такого просто не бывает! Но нет, все точно, это была именно она! Вот почему я занимаюсь этим с виду неблагодарным делом! – с пафосом закончил мужчина свою тираду.

Затем он повернулся к Ляле и проговорил:

– Мадам, не хотите ли чашку чаю? У меня есть очень хороший чай – «Лондонское утро».

– Чаю? – Ляля взглянула на него искоса. – Ты же знаешь, Профессор, я чаю не пью… мне бы этого… сам знаешь…

– Но, мадам, это вам повредит… – протянул Профессор. – Это может испортить ваш голос, и вообще…

– Профессор, ты мне друг или нет?

– Но, мадам, вы знаете, что друг… самый преданный друг… другого такого у вас нет…

– А тогда – налей!

Профессор тяжело вздохнул, проковылял к одному из своих шкафчиков, достал оттуда пыльную бутылку и стакан, протер стакан не слишком чистым посудным полотенцем, наполнил его до половины мутноватой жидкостью и протянул Ляле:

– Ну вот, мадам… раз уж вы настаиваете…

– И себе! – строго заявила Ляля. – Не буду же я одна пить! Я еще до такого не дошла!

– А ваша подруга? – хозяин покосился на Ирину. – Может быть, она составит вам компанию?

– Не, она точно не будет. Себе наливай!

– Но, мадам, вы знаете, мне нельзя…

– Ты мне друг или нет?

– Друг, конечно, друг!

– Тогда пей!

Профессор снова тяжело вздохнул и достал из шкафчика второй стакан. Вдруг он забеспокоился и показал на окно:

– Смотрите-ка, мадам, кто-то пришел! Это не тот ли человек, который за вами гнался?

Ляля повернулась к окну. Профессор в то же мгновение достал из шкафчика бутылку минеральной воды, наполнил из нее стакан и снова спрятал бутылку.

– Никого не вижу! – проговорила Ляля, разочарованно отвернувшись от окна.

– Значит, показалось! – Профессор подал ей стакан, второй, с минералкой, поднял к потолку и провозгласил:

– За ваше славное прошлое, мадам!

С этими словами он опустошил стакан, незаметно подмигнув Ирине.

Ляля тоже осушила свой стакан, глаза ее в ту же минуту остекленели, она, пошатываясь, подошла к койке, повалилась на нее и заснула, издавая богатырский храп.

Профессор заботливо накрыл ее пледом, повернулся к Ирине и проговорил со вздохом:

– Ничего не поделаешь… нельзя ей пить, но я не могу ей отказать! Ни в чем не могу! Хотя и знаю, что это ей очень вредно, но не могу. Она это знает и пользуется моей слабостью. А какая была актриса!

– Актриса? – удивленно переспросила Ирина.

– Конечно! А вы не знали?

– Понятия не имела! Я ведь с ней только сегодня познакомилась! Часа не прошло!

– Вот как? Тогда подождите, я вам сейчас покажу…

Он открыл другой шкафчик и достал оттуда сложенный вчетверо глянцевый лист. Развернул его – и Ирина увидела немного выцветшую афишу.

На этой афише была изображена молодая женщина в ярком концертном платье. Подпись снизу гласила, что это – актриса Елена Лепесткова и что ее сольный концерт состоится двадцать пятого июня в Доме культуры работников пищевой промышленности. Год не был указан, но по фасону платья и по многочисленным второстепенным деталям Ирина предположила, что это восьмидесятые годы.

При всем желании Ирина не могла найти в женщине с афиши даже отдаленного сходства с Лялей. Конечно, прошло много лет, но все же должно хоть что-то остаться!

– Вы уверены, что она? – спросила она с сомнением.

– Еще бы мне не быть уверенным! – воскликнул Профессор. – Я не пропустил ни одного ее спектакля! Ни одного концерта! Какая это была актриса! Настоящая звезда! Какой голос! Какое обаяние! Какие она срывала аплодисменты!

– И что же случилось? – В голосе Ирины против ее воли прозвучало резонное недоверие. – Как же она докатилась до такого? – Она показала глазами на продавленную койку, откуда слышался немелодичный Лялин храп.