Фредерик Дар - И заплакал палач...

Самыми тяжелыми оказались последние несколько метров. Ноги сделались, как свинцовые, отказывались повиноваться. Я уткнулся в полуразвалившуюся решетку ограды и прислонился к чахлому деревцу, чтобы хоть немного прийти в себя. И только чуть отдохнув, смог преодолеть последние метры, отделявшие меня от крыльца.

Я увидел ее еще с порога. Она сидела у стола в гостиной, скрестив перед собой руки. И матча смотрела на меня.

Это было последней каплей.

– Ну и дрянь же ты!

Медленно, как паралитик, я взгромоздился на стул напротив. Мы долго глядели друг на друга, и обида моя понемногу прошла, растаяла. Я был счастлив, что все-таки ее нашел. К горлу комком подступили рыдания.

– Как ты дрожишь! – вздохнула она.

– Я так бежал, так звал тебя... Почему ты вернулась?

– Потому что слишком люблю тебя, Даниель. Ничто не сможет нас разлучить.

– Тогда зачем ты ушла?

– Просто проснулась утром, увидела, как ты спишь... И подумала: а ведь он вор. Мне стало стыдно... Я подумала, что никогда больше не смогу жить рядом с тобой!

– Идиотка!

– Да, я знаю... Я тоже это пеняла, пока шла. Наша любовь должна быть выше всего этого...

Она встала, обошла стол и встала возле меня на колени. Руки ее сомкнулись с моими. Я почувствовал под пальцами нежное, гладкое лицо.

– Я больше не сержусь, Даниель... Я тебя простила.

Я закрыл глаза и про себя потихоньку произнес:

«Я тоже!»

Тот вечер, который мы провели в заброшенной вилле на краю света, показался мне самым необыкновенным в жизни. Найду ли я слова, чтобы передать безумие наших ласк, наши дикие крики, рыдания, а главное, жгучее желание телом и душой принадлежать друг другу навсегда.

Время от времени мы ненадолго забывались в тревожном сне, а потом снова кидались друг на друга, как будто хотели, слившись вместе, породить единое существо, которое возьмет верх над самой жизнью... Как будто этот союз мог освободить нас от забот и нависшей угрозы!

Наконец, уже на заре мы оба окончательно погрузились в сонное забытье.

Я уже Бог знает сколько времени не заводил часы и когда проснулся, понял, что они остановились еще с утра. Но по усилившейся жаре и по солнцу определил, что время близилось к полудню. Я был голоден, как волк, и спустился на кухню приготовить кофе с молоком. А когда принес наверх две чашки кофе и бутерброды, Марианна как раз открыла глаза. Вид у нее был какой-то потерянный, и я даже встревожился:

– Что-нибудь не так, любимая?

– Да нет, только вот ночью все время снились кошмары. Наверное, это из-за того, что вчера мы так поволновались.

Я поставил чашки с дымящимся кофе на стол рядом с надписью «Прощай». Ее со вчерашнего дня так никто и не трогал.

– А какие кошмары приснились тебе, Марианна?

Глаза ее закрылись. Длинные светлые волосы золотым дождем струились по обнаженным плечам. Я смотрел на загорелую крепкую, удивительно красивую грудь...

Но, мучимый тревогой, переспросил:

– Какие кошмары, а?

Что она ответит? Чем еще поразит меня?

– Я видела реку, а по ней плыла белая колыбелька. Там был мертвый ребенок... Он плыл по воде, а впереди показался большой водоворот... Туда его и засосало...

У меня вырвался какой-то идиотский смешок. Идиотский и в то же время такой жалобный-прежалобный.

– Да уж, ничего себе кошмар...

И протянул Марианне ее чашку кофе с молоком. Она машинально отпила глоток.

– Даниель...

– Что?

– А тебе не кажется... что раньше у меня уже был ребенок?

– Это что еще за новости?!

Я понимал, что память постепенно начнет возвращаться к вей. В ее мозгу совершалась подготовительная работа, возникали образы, и когда их будет уже достаточно, Марианна все вспомнит. Ее прошлая жизнь настигнет теперешнюю!

Такая перспектива пугала меня еще больше, чем вмешательство полиции.

– Но все-таки, – вздохнула она, – как-то ненормально, что мне снятся такие странные вещи!

– Во сне обычно все бывает странно, Марианна...

Глупо было привозить ее на эту заброшенную виллу. Атмосфера тут такая же, как и в сен-жерменском доме. Да, все дело в окружении. Здесь все, как там, и от этого разные вещи приходят на память.

Надо было срочно действовать, затормозить этот задний ход.

Приходилось призвать на помощь весь мой ум, любовь и волю.

– Послушай Марианна, смешно же каждый раз, как только увидишь глупый сон, подгонять под него свою жизнь! А если когда-нибудь тебе приснится женщина с бородой, то станешь говорить, что раньше носила бороду и выступала на ярмарках?