Валерия Леман - Дело о лысой гимнастке

Завершилось все моим очередным на сегодняшний день полным провалом, вроде позорного падения в состязаниях с Мишенькой Бабушкиным. Слегка оторвавшись от меня, «Фольксваген» неожиданно повернул налево на меняющийся цвет светофора, в последний момент успев проскочить на желтый и оставив меня с носом перед потоком машин, дружно рванувших на вспыхнувший для них зеленый.

Несколько секунд я молча скрежетал зубами. Потом, припомнив уроки добрых людей, выдавил из себя кисловато-жизнеутверждающую улыбку, пару раз повторив, что все равно разыщу этого типа и вытрясу из него, почему он вдруг решил от меня скрыться.

К тому времени как загорелся зеленый свет, я вполне успокоился, с места в карьер рванув вперед — как поется в песне, «под крышу дома своего».

Каюсь: эта глупая и бессмысленная погоня настолько меня увлекла, что я совершенно забыл и о том, что собирался приготовить своей гостье незабываемое блюдо, и о решении посетить дом упорно «недоступной» для меня Сони, чтобы серьезно побеседовать с ней.

Я позволил себе увлечься погоней, а в итоге очутился в совершенно не знакомом мне районе необъятной Москвы, как вскоре выяснилось — в прямо противоположной стороне от моего собственного дома с петушком на флюгере. Нужно было срочно менять направление движения и отправляться домой. Но, притормозив на обочине, я дал себе несколько минут на размышления и на парочку-тройку весьма важных звонков.

Как ни крути, а по всему выходило, что этот парень в черных очках не просто так попался мне на глаза, а, будучи замечен, блестяще отыграл испуг и бегом кинулся к своей машине. Теперь понятно: с самого начала у него была цель — позабавить меня погоней, отогнав подальше…

Подальше от дома Сони? Или от моего собственного дома?..

Я невольно сжал кулаки. И я совершенно бездарно попался! Гонялся за ним, как мальчишка, по всей Москве, позабыв о времени и своих собственных планах. Почувствовав, как отчаянно заколотило тревогу мое сердце, я достал свой телефон и первым делом попытался, назло всему, все-таки услышать Соню. Увы, все было совершенно бесполезно.

«Абонент временно недоступен. Перезвоните позже или…»

В отчаянии я дал отбой и собирался уже успокоить свою душу, позвонив Кристине, чтобы убедиться, что у нее все в порядке, как вдруг совершенно неожиданно мой телефон запиликал сам, без моей помощи — звонок был от моей гостьи, как будто она почувствовала мое желание выйти с ней на связь.

— Ален, мне страшно.

Это были первые слова, произнесенные дрожащим полушепотом, от которых мое бедное, только-только успокоившееся сердце вновь бросилось скакать галопом.

— Что происходит? Ты где?

Я слышал ее дыхание. Потом вновь прозвучал тихий шепот:

— Ален, я у тебя в спальне. Вдруг почувствовала такую усталость… Решила прилечь отдохнуть, и тут — этот звук…

Бешеный молот моего сердца теперь едва не оглушал меня самого. В один момент пересохли губы — сейчас бы одним глотком осушил огромный бокал прохладной воды.

— Какой звук?

Кажется, она тихонько заплакала.

— Сначала это были чьи-то голоса во дворе. Я подумала: может, это разговаривают соседи…

Она все так же, не переставая, плакала, еле слышно проговаривая слова, словно пытаясь успокоить саму себя:

— А потом кто-то вошел в дом и начал прохаживаться по первому этажу, смеясь и весело повторяя: «Кристина, девочка, где ты, наша радость?» Им обоим как будто было очень весело. Мне кажется, они прекрасно знают, что я в спальне, но не торопятся сюда зайти — может быть, они хотят, чтобы я умерла? Умерла от страха. Это все равно, что ждать казни…

Что я мог сказать, как успокоить? В тот момент я остро ощутил свою полную беспомощность — я ничем не мог помочь Кристине, находясь от нее на значительном расстоянии.

— Не плачь, постарайся…

Она перебила меня — захлебываясь слезами, спешила выговориться:

— А сейчас они оба просто хохочут, как ненормальные. Наверное, они что-нибудь выпили — они ведь знают, где ты хранишь спиртное?..

Я стал свидетелем драмы, происходившей словно при моем незримом присутствии. Кристина не желала слышать моего сочувствия или словесной поддержки — она выплескивала свои эмоции.

— А вот сейчас — звук шагов на лестнице, все ближе, ближе…

Тут она заплакала, зарыдала громче — теперь это была уже самая настоящая истерика.

— Не надо, прошу вас, ну, пожалуйста! — Эти слова она выкрикнула в полный голос, и адресовались они точно не мне.