Валерия Леман - Дело о лысой гимнастке

И вновь, следуя по направлению к дому, я вдруг четко ощутил, что за мной наблюдают. У меня не было времени провести серьезную проверку относительно автомобилей, следующих за мной по дороге, и все-таки один из них — темно-вишневый «Шевроле» — показался смутно знакомым. Я вроде видел его больше часа назад — еще до встречи со Славицкой.

Автоматически прибавив скорость, я сделал рывок, свернул на ближайшем повороте и, подлетев на полной скорости к следующему светофору, резко затормозил и оглянулся. Вишневый «Шевроле» нигде поблизости не просматривался. Вот теперь можно было отправляться по продиктованному мне Кристиной адресу, оставив размышления о том, кто бы мог устраивать за мной слежку, на потом.

Я без труда нашел особнячок моей новой знакомой, потому как мрачноватые башни здания возвышались над всеми остальными лачугами. Что тут скажешь? И мой собственный дом с петушком на флюгере смотрелся бы рядом с ним жалким курятником.

Громадная гора бетона с орлами, распластавшими свои крылья на каждой из четырех башенок… У меня дух захватило — это сколько же продюсер грохнул на усадьбу, притом что сам жил отдельно! Как в пору моего детства любил повторять мой дедушка, сидя на завалинке и скручивая очередную цигарку: «Живут же люди!»

Впрочем, с минуту постояв перед особняком, я вполне понял Кристину: уж лучше жить с любимым парнем если и не в шалаше, то в скромной однокомнатной квартире на ВДНХ, чем в подобном здании. Перед этой бездарной бетонной коробкой высился массивный и такой же бездарный фонтан, а все это великолепие ограждало от завистливых взглядов и ручонок сограждан высоченное решетчатое ограждение.

— Эй, чего вы тут пялитесь? — раздался вдруг откуда-то сбоку неприятный визгливый голос. — Это частное владение, нечего тут торчать да пялиться! Садитесь в свою тачку и уматывайте!

Я резко развернулся и увидел даму, стоявшую за той самой оградой. Несмотря на отвратительный голос и базарные реплики, внешне то была самая настоящая дама: стройная, лет пятидесяти, с благородными сединами, аккуратно убранными в узел на затылке, в белой блузе и строгой длинной юбке. Я был настолько удивлен этим контрастом, что несколько мгновений стоял, разинув рот.

— Добрый день, — наконец произнес я. — Извините за внезапное вторжение, просто я — старый друг хозяйки этого дома, Кристины Лебедевой. Вот, прочитал в газетах, что у нее неприятности из-за исчезновения супруга, и решил навестить. Вы можете сообщить ей, что приехал друг, Ален Петрухин. Уверен, она будет очень рада меня видеть.

Дама несколько мгновений буквально сверлила меня пронзительным взглядом живых темных глаз. Наконец сдержанно улыбнулась.

— Если вы не врете и действительно хороший друг моей хозяйки, то извините. — Ее голос оставался все таким же визгливым и неприятным. — Но откуда же мне знать, кто вы такой? Приехали и стоите, пялитесь на дом. Сначала газетчики тут толпились, с фотоаппаратами да микрофонами, проходу не давали, потом полиция своими вопросами замучила, теперь вот вы…

Я строго посмотрел на сварливую собеседницу:

— Полагаю, вы — служащая в доме?

Она гордо вздернула подбородок.

— Я — работница кухни, отвечаю за питание хозяйки…

Я вежливо улыбнулся, не дав ей договорить фразу до конца:

— Так пойдите и скажите своей хозяйке, что Ален хочет ее видеть — сами увидите, как она обрадуется.

Работница кухни улыбнулась почти дружелюбно.

— Извините, но я не могу ничего сказать своей хозяйке — понятия не имею, куда она подевалась.

— Как это — не знаете, куда подевалась хозяйка? — Я приподнял брови. — Разве она не живет дома?

— Третий день, как исчезла. — Дама, заметно сбавив тон, скрестила руки на груди. — Уехала, как обычно, поутру и исчезла! Сама не знаю, что и думать. Сначала хозяин запропал. Вообще-то он давно живет в другом месте, а тут, говорят, и из того дома пропал. Хозяйку замучили допросами в полиции, как будто она знает, куда он мог смыться. И вот только ее, бедняжку, оставили в покое, как она сама исчезла. Что хошь, то и думай!

— И что же тут думать-то… Надеюсь, с Кристиной какой беды не случилось?

В какой-то момент я заговорил в стиле своей собеседницы, только что не охал. Она это тут же оценила — вздохнула и безутешно покачала головой:

— Вот уж не знаю. Пусть бог ее сбережет, добрая она женщина, славная. Все одна да одна. То здесь, прямо в доме, гимнастикой своей занимается, то в спортзал поедет, детишек малых потренирует. Потом и этой радости супруг ее лишил — дорогое, говорит, это удовольствие! Дорого, дескать, ты для меня обходишься. Да только знаем мы, кто ему дорого обходится, куда все его денежки уходить-то стали, небось грамотные, читаем газеты!