Руслан Белов - Клуб маньяков

- Издеваешься, - покачала она головой. - Думаешь, что обманываю тебя...

- Теперь это не важно, - ответил я, возвращая ей голубенький пакет с неопровержимыми доказательствами своей причастности к убийству супругов Ворончихиных.

Светлане Анатольевне мой ответ не понравился, и задумалась.

"Сейчас губы начнет красить", - подумал я и не ошибся. Теща взяла Верину губнушку, лежавшую на подоконнике, и принялась наводить марафет. Закончив, посмотрела на меня. И я впервые заметил, что они с дочерью неуловимо похожи. "Если не обращать внимания на чувственные отцовские губы и нос Веры, то сходство несомненное".

- Я по глазам твоим вижу, что ты хочешь меня о чем-то спросить... проговорила Светлана Анатольевна, как только я вновь вытаращился на клеёночные фрукты.

- Нет, - ответил я, немного подумав.

- Об алкозельцере не хочешь спросить?

И меня пронзило с ног до головы острейшее лезвие. Мгновенно пронзило. Я вздрогнул, напрягся, раскис, ужаснулся одновременно.

- Вера... Вы поили им Веру...

- Да. Поила и пою.

- И потому она ваша марионетка...

И вновь меня пронзило беспощадное лезвие догадки.

- Вы и Наташу им поите!!?

- Нет. Пока нет. Я люблю ее...

"Любит в ней меня..." - догадался я.

- Да, - ответила Светлана Анатольевна, без труда прочитав эту мысль. Я люблю в ней тебя. Но не хочу, чтобы она стала такой же, как ты, не хочу, чтобы она любила и слушалась тебя. И потому ты должен немедленно уйти. Если ты этого не сделаешь и останешься, я посажу тебя на долгие годы. И таблетка за таблеткой сломаю волю твоей дочери, и она на всю жизнь станет марионеткой, не способной принимать самостоятельных решений... Кстати, мне иногда кажется, что мысли человека, принимающего это средство, можно читать...

Я не успел ничего сказать. Дверь гостиной распахнулась, и на пороге мы увидели отнюдь не сонную Наташу. Не обращая внимания на бабушку, она сказала мне:

- Я всю ночь была Рисующей На Скалах, Подобно Солнцу Рисующему День. И я рисовала на каменной стене степного волка. Он хотел получиться страшным, но я его укротила.

Я хотел подойти к дочери и поцеловать ее. Но Светлана Анатольевна меня опередила. Она бросилась к внучке, взяла ее за руку и, обернувшись ко мне, твердо сказала:

- Твой папа уходит от тебя. Он разлюбил маму и решил жить отдельно. Скажи ему до свидания.

ЭПИЛОГ

Наташа переживала мой уход несколько месяцев. Очень тяжело. Потом ей вправили мозги. Но, я думаю, ненадолго. У нее ведь все мое. В том числе и голова.

Вера добилась своего и осталась одна. Она до сих пор одна. С Матрасычем, теткой, Шакалом и Юрием Борисовичем.

Наташу видит только в выходные.

До сих пор, начиная с пятницы, ждет понедельника.

Все, что связано со мной, сожжено. В том числе и диван.

В доме завелись мыши.

С некоторых пор Вера подумывает о пристройке к нему двухэтажного придела. С обширным подвалом и независимой системой канализации.

Светлана Анатольевна по-прежнему напоминает натянутую струну. Ждет нового зятя, но он что-то не появляется. Недавно крутился один на горизонте, но вдруг умер.

Тетка сажает огурцы с помидорами, выращивает их, потом собирает, маринует и ест. Матрасыч ей помогает.

Алевтина родила девочку. Крестить ее ездил весь клуб.

Шакал возглавил в РКА важный отдел. В свободное от работы время он пишет триллеры.

Маргарита с Тамагочей и не думали умирать. Они живут под Рязанью в небольшой деревушке, и совершенно счастливо живут; у них четверо детей - две девочки и два мальчика. Раз в месяц они ездят в Москву показывать им зоопарк и загазованное Садовое кольцо. Новый год они встречают на Средиземноморье в рыбацкой деревне.

А я после разговора со Светланой Анатольевной собрал кое-какие вещи и, поцеловав ничего не понимающую Наташу, отправился в Москву первой же электричкой. Оказавшись на Ярославском вокзале, задумался, куда ехать (к матери или к Оманскому заливу?), но тут по радио объявили, что на первый путь подается поезд Москва - Владивосток. Через полчаса я лежал на верхней полке плацкартного вагона, а через час - увидел в окно дом, в котором прожил шесть лет. Во дворе стояла Наташа. Она стояла, сжавшись, стояла и смотрела на проходящий поезд. В самый последний момент ее глаза встретились с моими. И наши сердца полоснула общая боль.

Во Владике я пробыл несколько недель. Заработав в порту денег, уехал в Кавалерово, там проваландался до начала августа (прощался с городской жизнью). Напрощавшись до отвращения, купил продуктов и спирта на несколько месяцев, добрался на попутках до Арсеньевской шахты и оттуда ушел пешком в направлении верховьев реки Тарги.