Ирина Бухарина - И сбудутся все желания… Женская проза

Мама почему-то сердито посмотрела на меня и тут же уволокла домой, выговаривая по дороге:

– Что у тебя за вид? Откуда ты такая замурзанная в рабочее время?

– Ты знаешь, у меня сегодня отгул и вообще очень везучий день.

– Похоже, – покачала головой мама, – посмотри на себя в зеркало.

Я глянула в зеркало и мысленно охнула. Кроме некоторой встрепанности и закопченности увидела под правым глазом небольшой, но довольно заметный синяк. Тут же начала безуспешно гримировать и запудривать лицо, рассказывая маме о своих удачах, упуская однако некоторые подробности – химчистка оказалась открытой, стекла для очков добыла хорошие, кроссовки купила по дешевке да еще и пожар потушила.

– Господи! Зачем ты тушила тополиный пух? Его дворники специально поджигают, чтоб не мести.

Лучше бы она этого не говорила. Я-то была уверена, что совершила подвиг.

– Ладно, показывай свои кроссовки, – смилостивилась мама, увидев мое огорчение.

– Вот, – я развернула драный пакет – коробка давно развалилась, и я ее выкинула – и вытянула одну за другой кроссовки.

– Что? Ты это купила? – ужаснулась мама.

– Конечно, во время пожара они слегка пострадали, но это только внешне, а так они очень прочные, натуральная кожа.

– И ты хочешь их носить? – Снова с ужасом в голосе спросила мама.

– Нет. Дело в том, что мне они велики. Я как раз думаю, кому они подойдут.

– И ты считаешь, что такие кому-нибудь нужны?

– А ты думаешь – нет?

Мама посмотрела на меня так же, как Вадим, когда вытаскивал из машины наволочку с макулатурой.

– Ты сегодня не в себе от счастья. Оставь эту обувь у меня, а завтра посмотришь на нее другими глазами. Что там у тебя еще?

Я вынула из сумки стекла для очков.

– Ты говоришь, они пластиковые? – подозрительным голосом спросила мама, придирчиво разглядывая линзы.

– А что? – обомлела я.

Она протянула мне линзу, вынув ее из пакета. Линза была обыкновенной, стеклянной, а на пакетике я увидела маленькую наклейку-ценник. Сумма была в три раза меньше той, что я отдала мужику. Хорошо, что мама об этом не знала.

Я шла в детский сад за Юлькой в обычное свое время, чувствуя, что она опять осталась одна из всей группы. Ребенка своего увидела издалека, он носился по площадке с какой-то палкой и что-то кричал.

– Юлька, что с тобой? – тоже закричала я.

– Кошка, мама, кошка! Она поймала птичку и хочет ее съесть, – плакала Юлька.

У забора я и правда увидела кошку с воробьем в зубах. Она металась между верандами, а воробей как-то странно верещал. Когда Юлька подбежала ко мне, кошка рванулась в сторону и выскочила в какую-то щель на улицу. Тут же понеслась за ней Юлька. Мне было, конечно, не до кошки и воробья. Хотелось остановить, унять бегущую с палкой в руках свою возбужденную рыдающую дочь и я тоже побежала за ней, чуть не плача и расталкивая прохожих.

Мы бежали, наверно, с квартал: кошка, Юлька и я, – пока сообразительная кошка не нырнула на ходу в ближайший подвал. Я долго еще пыталась успокоить дочь, бесполезно шуровала палкой в отдушине, но кошка, видно, давно расправилась с воробьем и убежала другой дорогой.

Мы шли домой, замученные погоней, несчастные и молчаливые. Я думала – хорошо, что кончается этот сумасшедший день и что вечером, перед сном, я расскажу Юльке, как мне сегодня везло и не везло, какой подвиг я совершила и как неожиданно случается все хорошее. Я знаю, что уж она-то поймет меня так, как надо.

Новый год мы решили встречать у Галки. Так уж получилось: я живу в общежитии, значит, в качестве хозяйки отпадаю, у Лариски родители гостей ждут, к Симе за город добираться трудно. Но самое главное, что у Галки появился жених, и они вдвоём вроде бы приглашают. А мы и не отказываемся, тем более что с праздничным ужином особо заморачиваться не надо, потому как тёща, Галкина мама, будущего зятя голодным не оставит, а заодно и нас.

Надо же, наконец-то в нашей дамской компании появился мужчина. Я уж было подумала, что этого никогда не случится. Ну, если мысленно и примеривала к кому-то из нас подходящего мужа, то всё равно никак не предполагала, что первой, приблизившейся к семейному счастью, станет Галина. Вовсе не потому, что Галка была некрасивой. Нет, она была вполне симпатичной. Просто и в школе, и в институте, простодушная до наивности мамина дочка, рьяно занималась общественной работой, спортом – в общем, всем, кроме личной жизни, и ничего не понимала и не умела в домашнем хозяйстве. Так и казалось, что всегда будет она порхать среди нас вольной юной пташкой.