Юрий Якунин - Месть агента. Роман

Полковник некоторое время сидел совершенно неподвижно, но ходящие желваки и сломанный в руках карандаш выдавали внутреннее напряжение. Георгий Иванович прекрасно понимал, что если дать ход письму, то этим он подпишет и себе приговор, так как Нугзар Хуциев его двоюродный брат, о чем этот выродок Глонти, к счастью не знает. Вот сволочь, вот мразь уголовная, смотри куда роет! Я покажу этому волосатому гиббону! Недоразвитый мясник, извращенец! Ну, все ты трупп!

Что за жизнь, каждый роет яму соседу, как голодные крысы стараются друг друга сожрать.

Георгий поднял трубку и набрал номер:

– Нугзар Варламович, что там у вас с Арчвадзе? Зайдите, надо обсудить, только не ори в трубку «Слушаюсь, товарищ полковник», если Глонти рядом.

– Слушаюсь, товарищ полковник! Глонти у арестанток.

– Жду.

Майор Хуциев взял со стопки папок, аккуратно лежавших с краю стола, верхнюю, на которой крупными буквами было написано «Дело Арчвадзе М. Г.» и вышел из кабинета.

Братья, чтобы не искушать судьбу, вышли на балкон:

– Читай, – полковник протянул брату донос, – хорошо, что эта мразь не знает, что ты мой брат, а то написал бы сразу выше и тогда, он точно выбил бы из нас, что мы собираемся убить Лаврентия Беря!

– Что предлагаешь?

– А ты как думаешь? – ухмыльнулся полковник, – Не в подвал же спускаться! Да, Нугзар, что там, в госпитале случилось? Кто эта Маргелова?

– Да медичка, ничего особого, но лейтенант стал её за задницу хватать, вот она и влепила ему пощечину.

– А что с летчиком?

– В коме.

– А что с письмом?

– Георгий, так кто это письмо кроме «Совы» видел, может она наговорила на мужа? Теперь её не спросишь!

– Хорошо, пусть, если Бог ему даст, оклемается. Потом будем думать.

Братья еще немного пошептались и, видимо, о чем-то договорившись хлопнули по рукам!

В шесть часов вечера в следственном отделе зазвонил телефон:

– Лейтенант Глонти слушает!

– Есть, товарищ полковник.

– Да, майор Хуциев присутствует. Передам! Есть, в 21:00 на доклад.

Лейтенант повесил трубку.

– Что-то Иваныч спятил, в девять вечера вызывает доложить по делу Арчвадзе.

– Может я домой, ты один сходишь? Чего там докладывать. Лежит себе без сознания. Кстати, Вахтанг, ты сегодня не звонил в госпиталь, может летчик уже улетел на тот свет?

Майор набрал телефон госпиталя:

– Добрый день, звонит майор Хуциев. Кто у телефона? Здравствуйте, что можете сказать относительно состояния Арчвадзе? Ясно, это хорошо, завтра еще позвоню.

– Что ожил?

– Нет, пока в коме. Хорошо, может так и окочурится.

– Завтра я сам поеду в госпиталь. Очень хочу пригласить на разговор эту Женечку, ей очень хорошо будет, я люблю с такими кралечками разговаривать! У них такие открываются фантазии и такое проявляют рвение в любви, особенно, когда я в руки беру плоскогубцы! – Вахтанг заржал как конь, щупая свои гениталии, – Вот и Женечка пусть порадует меня, пока с зубами и ногтями все в порядке.

– Слушай, лейтенант, тебе жен врагов народа не хватает? Сколько у тебя их там?

– А, сколько бы не было! Они уже не женщины – мясо, обезумевшее мясо, готовое на все, надоели. Новенькую хочется, а уже потом буду ей коготки вырывать по одному, они тогда страстнее становятся. Я не понимаю, чего это ты отказываешься присоединиться? Может у тебя не майор не стоит, может ты импотент?

Хуциев сверкнул глазами, но сдержался.

– Чего сверкаешь зеньками, каждый из нас может оказаться там, вот когда ты окажешься внизу против меня, тогда и сверкай. Шучу, может завтра наоборот, я там окажусь. Одно успокаивает, ты меня насиловать не будешь, а вот я, если что – поупражняюсь. Ну, это я так, майор, гипотетически.

И снова Вахтанг заржал, как конь.

Лейтенант Глонти, конечно, догадывался зачем его вызывает начальник вместе с Хуциевым. Письмо подействовало! Вахтанг уже сейчас предвкушал, как он будет ломать этому интеллигенту костяшки пальцев, а особенное удовольствие получит, когда он его и Женю будет насиловать по очереди, на глазах друг друга – заступнички хреновы! Эта медицинская шлюха еще долго будет жалеть о пощечине, да и майор пожалеет, что на свет родился, когда его яйца потекут зажатые дверью!

Лейтенант достал из тумбочки щетку и стал долго и нудно начищать сапоги.

Майор Хуциев тоже знал с чего это у лейтенанта такое агрессивно-сексуальное настроение. Он с ужасом понимал, что не будь Мерабов его двоюродным братом, то он, летчик, который пришел в себя и Евгения Петровна, которая очевидно спрятала по дурости его письмо к Сталину, были бы стерты в порошок.