Руслан Белов - Муха в розовом алмазе

Баклажан с уважением отнесся к попытке друзей, как можно скорее, избавится от похмельного синдрома. Он даже повеселился, усмотрев в глазах Баламута подавленное желание обойтись без фужера, по крайней мере, на первой стадии утоления жажды.

Покончив с перебродившими выжимками французского лета, Баламут и Бельмондо механически прекратили существование дорогостоящих образчиков возрождающегося капиталистического кулинарного искусства (то есть сырников со сметаной по пяти баксов за пару), и потребовали водки по сто пятьдесят (граммов, а не долларов) и чего-нибудь солененького из отечественного репертуара.

К делу Баклажан перешел после того, как официант принес мороженое. Выслушав его (глубокомысленно вращая свои вазочки), Бельмондо с Баламутом потребовали пива, ибо ни шампанское, ни водка не привели к положительным изменениям в их страждущих организмах.

- Я понимаю, что это безвкусно, - извинился Баламут перед Баклажанем, наливая ячменный напиток в фужер, на дне которого оставалось лужица шампанского, - но, понимаешь, очень хочется. Но ты не беспокойся. Мы уже почти в норме.

- А я и не беспокоюсь. Наоборот, мне интересно.

- Интересно?

- Да, интересно. Интересно наблюдать за людьми, которые пьют последний раз в жизни.

- Не понял? - испугался Баламут.

- Люди, соединившиеся с бомбой, бросают пить раз и навсегда

- Я запа-а-л! - протянул Бельмондо, кося глазом на проходящие мимо чудовищно стройные ноги на высоких модных каблучках. - Что, ваш политсовет разрешил нам аудиенцию с бомбой?

- В порядке исключения по моему ходатайству вам разрешено посетить ее сегодня в 13-00, - сказал Баклажан. И, посмотрев на часы, сухо сказал:

- Однако нам пора. Следуйте за мной.

Николай что-то хотел спросить, но не успел: Иннокентий Александрович, приняв официальный вид, встал из-за стола и степенно вышел из зала.

Баламут с Бельмондо удивленно переглянулись, одновременно потянулись к бутылкам, в которых оставалось пиво, привстав в спешке, налили его в фужеры, выпили и побежали за Баклажаном, шедшим по направлению к Арбатской площади. На часах было 12-30.

Иннокентий Александрович шел широким шагом уверенного в себе человека и друзья, изнеможенные ночными событиями и последующей реабилитацией, догнали его лишь в подземном переходе под Новым Арбатом. На вопросы, а также предложения перекурить на скамеечке, Баклажан не отвечал и даже не оборачивался.

В огороженный забором особняк их пропустили без вопросов и пристального рассмотрения. Оставив гостей в широкой, но весьма уютной гостиной (вощеный паркет, старинная мебель в белых чехлах, повсюду цветы и бронзовые статуэтки), Иннокентий Александрович, сходил куда-то на минутку. Вернулся, посмотрел на Баламута и Бельмондо испытывающим взглядом и, не сказав и слова, сбежал в подвальное помещение по лестнице, застланной красно-зеленой ковровой дорожкой.

Подвальное помещение было заставлено старой мебелью, картонными коробками из-под бытовой техники и компьютеров и вряд кому-нибудь могла придти в голову мысль, что оно представляет собой прихожую в святая святых "Хрупкой Вечности".

Но, тем не менее, это было так: оказавшись в подвале, Баламут и Бельмондо увидели, что Баклажана в нем нет. Постояв секунд десять с приоткрытыми от удивления ртами, они посовещались и пришли к мнению, что последний мог скрыться разве только в стоящем в глубине подвала огромном, дореволюционной постройки плательном шкафу (мореный дуб, искусная резьба, глубокие царапины, разбитое зеркало).

Как только друзья вошли в плательный шкаф (весьма смачно пахнувший изнутри то ли пирожками с ливером, то ли малиновым киселем со сливками), задняя его стенка раздвинулась, открыв ведущую вниз узкую беломраморную лестницу.

Спустившись по ступенькам, Бельмондо и Баламут оказались перед блестящей никелем двустворчатой дверью, весьма напоминавшей дверь лифта в фешенебельной гостинице.

Они постояли пред ней в нерешительности. Кому входить первым? Такие неопределенные ситуации обычно оканчивались одинаково: Николай поджимал губы, тяжело вздыхал, и что-то делал первым. В данном случае нажал на кнопку справа.

Бомба покорила их сразу и бесповоротно. Они даже не увидели стоящего перед ней Баклажана, не видели до тех пор, пока он не вынул из-под полы пиджака монтировку и не двинулся к бомбе, выставив ее перед собой.

5. Все - гипноз и наваждение. - Женщины одобряются. - Дан приказ ему на Запад. - Национальные особенности, Мадонна и гироплатформа. - Дурели и в