Array Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая

Волков-Сухоруков с раздражением посмотрел на молчаливо застывшего Бижуцкого и сунул себе по ошибке в рот трубку Тарасевича.

— Ну а вы-то, вы, заходили в эту комнату? — рявкнул он, обращаясь к Б.Б.Б.

— Ежели бы заходил, то непременно бы оставил где-нибудь на стене надпись: «Врата ада», — невозмутимо отозвался Борис Брунович. — Я теперь всегда так делаю, когда натыкаюсь на чей-то труп. После моего пребывания в доме Гуревича…

— Заткнитесь! — вновь рявкнул сыщик, обрывая его. — Не мешайте мне думать!

— Было бы чем… — тихо проговорил Бижуцкий.

Мы все помолчали, потому что сказать в общем-то было нечего.

— И все-таки нужно допросить Тарасевича, — «родил» наконец мысль Волков-Сухоруков. Он сунул в зубы вторую трубку, на сей раз, собственную, и чертыхнулся.

— Тем более что он тут рядом, через номер, — поддержал его Левонидзе. — Не проглоти улику!

— А мне кажется, что нам надо бы заглянуть к Елене Стаховой, — сказал я. Судьба путаны вызывала у меня почему-то беспокойство.

— Что, думаете, и ее тоже — того? — спросил Волков-Сухоруков и многозначительно кивнул на актрису с «Анной Карениной» на коленях.

Я пожал плечами.

— Пока что он убивает женщин, — согласился Георгий, вынимая из входной двери ключ. — Мы запрем Ларису Сергеевну здесь. До приезда местной милиции. Но сообщать пока никому не будем. Потому что у нас есть, слава богу, свой представитель следственных органов.

— Так, так! — важно кивнул Волков-Сухоруков, дымя теперь черт знает какой трубкой.

— …и найдем преступника или преступников сами, — заключил Левонидзе. — Но заглянем не только к Стаховой, а и к Заре Магометовне. Если не возражаете.

Возражений не последовало. Волков-Сухоруков на всякий случай вытащил из кобуры пистолет. А Бижуцкий, указав пальцем на Харченко, спросил:

— Вы не боитесь, что она куда-нибудь денется?

— Куда? — несколько ошарашенно спросил фээсбэшник. — Под поезд, что ли, бросится?.. Вы уж совсем с глюками!

— Ну… мало ли. Исчезнет. Украдут, — гнул свое Борис Брунович.

Левонидзе молча и решительно вытолкал его вон из комнаты. Подождав, пока покинули помещение и мы, он запер дверь. А ключ положил в карман.

— Я «им» украду! — пробормотал он со свирепым выражением лица.

У него тоже, судя по всему, нервы были на пределе. Все эти происшествия и убийства кого угодно могли вывести из себя. Но только не таких людей, как Бижуцкий. Он начал насвистывать веселый мотивчик, поднимаясь вслед за нами на третий этаж.

— Слушай, отстань по-хорошему, — обратился к нему Волков-Сухоруков. — А то ведь пристрелю ненароком и в лесу прикопаю.

Угроза подействовала. Борис Брунович решил ненадолго «отстать». Правда, метров на десять, не более. А мы постучались в дверь к Заре Магометовне. Поскольку никто не отвечал, решились войти. Должно быть, напоминая стайку глупых гусей с замыкающим — Бижуцким, в малиновом пижамном «оперенье». Комната оказалась пуста. Волков-Сухоруков сунул свою клешню под одеяло.

— Постель еще теплая, — глубокомысленно изрек он.

— Она вообще женщина южная, горячая, — заметил Георгий. — Кровь с кипятком.

— А ты откуда знаешь? — спросил я.

— Знаю… и все! — смущенно отозвался он.

— «Кровь», говорите? С кипятком? — произнес у двери Бижуцкий, не решаясь войти. — Я видел у Гуревича сосуд с кипящей кровью, он разбавлял ею глинтвейн, когда…

— Убью, — погрозил ему пистолетом Волков-Сухоруков.

Во время наступившей паузы я заметил возле кресла сандаловую трость. Взял ее и протянул фээсбэшнику.

— Еще одна улика, — обрадовался он.

— Да, но на сей раз нет самого трупа, — подсказал я.

— Это вдвойне странно, — добавил Левонидзе. — Вернее, не то странно, что трупа нет, а то, что есть трость Тарасевича. Вместо Зары Магометовны. Словом… надо искать! — Он совсем запутался в своих мыслях, так и не объяснив, что надо искать в первую очередь: труп поэтессы или очередную улику, подбрасываемую нам неутомимым и сверхизобретательным злодеем?

— Физики шутят, — промолвил у двери Бижуцкий.

— Будем «брать» Тарасевича! — решительно произнес Волков-Сухоруков. — Очень опасный человек, чувствую.

— Но давайте вначале все-таки заглянем в комнату к Лене Стаховой, — предложил я. — Это рядом, вторая дверь по коридору.

Мы вышли из одной комнаты и пошли к другой. Волков-Сухоруков опирался на реквизированную улику. Я постучал в дверь. Вновь никто не ответил. Я повернул ручку и предложил всем войти. Левонидзе нащупал на стене выключатель. Под потолком зажглась люстра. И тут же в наши головы полетели — сначала подушка, затем туфли, зажигалка, сигареты, пепельница, бокалы и все, что только находилось рядом с кроватью и могло попасть под руку Елене Глебовне. Мишель Зубавин, лежащий рядом с ней, активно не помогал, но поддерживал смехом.