Михаил Зайцев - Час волкодава (Фирма 'Синяя Борода')

- Нет бы ей, хляби надоедливой, прекратить капать часа два назад. Ты не представляешь, партнер, как мне осточертело мелькание автомобильных "дворников" перед глазами... Миша, помоги, пожалуйста, "языка" из багажника в хату перенести.

Крутя на пальце ключи, Сан Саныч подошел к багажнику, насвистывая какую-то нехитрую мелодию, вставил ключик в скважинку замка, повернул. Багажник открылся. Подоспевший Чумаков, едва успевший размять ноги после долгого сидения на автомобильном диванчике, заглянул в прямоугольную емкость багажника и увидел связанное по рукам и ногам, безликое, скорчившееся, будто дитя в материнском чреве, тело.

Мужчина среднего возраста лежал на боку. Длинная веревка опутала его пальцы, петлей захлестнула запястья, стянула вместе предплечья, привязала локти к коленям, тугой змеей оплела голени и, обмотавшись вокруг лодыжек, закончилась замысловатым узлом. Мужчина был обнажен до пояса, а снятая с него рубашка разорвана надвое. Одна половина замотала лицо человеку в багажнике, вторая комком лежала на ключице, удерживаемая при помощи все той же бельевой веревки, запутавшей шею и проскользнувшей под мышку раненому.

- Ноги ему придержи, Михаил. - Сан Саныч нагнулся, взял раненого "языка", как берут ребенка, вынимая из колыбели. - On-па! Вот так, хорошо. Багажник захлопни, пожалуйста.

Сан Саныч понес "языка" к крыльцу. Голова раненого безвольно свисала, болталась в такт шагов, на шее вздулся гребень кадыка.

- Михаил, открой нам дверь, будь любезен. Хорошо, входим в сени... Дверь на улицу закрой, открой дверь в комнату... вот так, хорошо. Сейчас я его на стол положу...

Положив связанного на стол, Сан Саныч поманил Чумакова пальцем.

- Доктор, пока я в сени за ножом схожу, чтоб веревки разрезать, посмотри его. Что-то он мне не нравится. Тяжелый, как труп.

К моменту, когда Сан Саныч вернулся из сеней, вооруженный армейским десантным ножом, доктор Чумаков поставил диагноз - пленный мертв. И никакая реанимация не поможет. "Язык" скончался минимум час тому назад.

Выслушав медицинское заключение, Сан Саныч досадливо сморщился.

- Здрасьте, приехали... От чего он умер? От огнестрельного ранения ключицы?

- Не думаю. Крови натекло мало, рана для жизни не опасна сама по себе, хотя, конечно, именно эта рана и послужила причиной смерти...

- Понятно. За что я уважаю медиков, так это за формулировочки типа твоей: "рана не опасна для жизни, но умер пациент именно от нее"...

- Я могу подробно объяснить, что имею в виду...

- Не стоит, доктор.

Сан Саныч задумчиво почесал лысый затылок. Посмотрел в потолок, перевел взгляд на труп. С минуту рассматривал мертвое тело, прикидывая что-то в уме, потом вздохнул и сказал, как всегда, спокойно:

- Михаил, помоги, будь любезен, отнести труп обратно в багажник. Да прихвати лопату в сенях. Доедем до леса, предадим прах земле.

- Может, его обыскать хотя бы?

- Уже. Когда пеленал, я его обыскал. Нашел салфетку с фирменной маркировкой "Макдональдс". На салфетке фломастером написаны цифры 3 и 28. Еще нашел телефонную карточку и сто пятьдесят рублей с мелочью. И сигареты с зажигалкой, которые тебе подарил. Даже рации, примитивного переговорного устройства, при нем не обнаружил. Остерегались ребята засорять эфир, лишь оптику и оружие взяли на дело, профессионалы... Давай, Миша, пошевеливайся. Допрос отменяется. Будем хоронить.

Похороны затянулись до утра. Уже светало, когда перепачканный землей, измотанный и голодный Чумаков разделся донага, облился колодезной водой, насухо вытерся и, свалившись поверх лоскутного одеяла, уснул.

Разбудил Мишу на этот раз чудесный аромат разваристой гречневой каши. Вообще-то Чумаков терпеть не мог каши. Ни гречневой, ни манной, никакой. Обожал мясо, жареную свинину. Любил картошечку. Поджаристую, да чтоб с корочкой. И вот надо же, передряги последних суток переиначили Мишины вкусы. Питательная, быстро насыщающая, разбухшая в чугунке гречневая крупа заставляла слюнные железы работать, как у подопытной собаки Павлова. Прогоняя сон, взнуздывая организм, воскрешая к новой жизни.

Кивок накрывающему на стол Сан Санычу, трусцой на улицу, "до ветру". Курнуть натощак? А ну его на фиг! Плеснуть в глаза водичкой, и за стол. И трескать кашу за обе щеки, запивать зеленым чаем. Хорошо!

Хорошо сделалось организму. Поспал, поел. Мышцы болят, ну так это не страшно, пройдет. Главное - он живой и здоровый. И напротив за столом невозмутимый Сан Саныч. Неприятностей - воз и маленькая тележка. Однако Сан Саныч рядом, и он чего-нибудь придумает пренепременно. Иначе и быть не может!