Михаил Зайцев - Не дразните бультерьера (Час тигра)

Хлопнула дверь в башенке, посторонился лейтенант Толя, впервые за полтора года Клара, вся насквозь промокшая, оказалась за стенами базы. Она держала девочку на руках, она искала меня глазами, испуганно озиралась, прижимаясь к маме, Машенька. Девочка, словно куклу, держала мой стреляющий протез, моя спецтрость торчала под мышкой у женщины. Хвала Будде - Клара обута в кроссовки, спасибо ему же - на Машеньке надет дождевик.

- Планы несколько корректируются, комендант. Мы уезжаем до взрыва. Беги, минута давно истекла. Спеши увести народ от эпицентра.

- Свобода? - произнес с вопросительной интонацией одно-единственное, но очень сладкое слово Трофим, плавно, без резких движений поворачиваясь к автомобильной дверце.

- Чего? - я не понял, в чем вопрос.

- В захваченном лайнере вы будете свободны? Куда ты полетишь. Бультерьер?

- Куда захочу.

- Смешной ты.

- Ага. Сегодня я клоун...

Глава 5

Я - призрак

Вечереет. Пусть еще тепло, как летом, однако уже осень, пускай и календарная, но вечереет довольно рано. И птицы, птахи лесные, уже давненько не поют летних песен. Тихо в лесу. Вчерашний ветер проредил листву, дождь омыл колючие ветки, и первые штрихи осени под ногами - серые подпалины жухлой травы, мазки свалявшейся паутины, россыпь сбитых ветром рябиновых ягод. А вон под березой торчит одноименный гриб, экий, черт побери, красавец. А чуть дальше, в блюдце лужицы, плавает раскисший окурок. Курящий грибник, растяпа, прошел вчера после дождичка совсем рядом с красавцем подберезовиком, срезал сыроежки вон у пенька, а благородный гриб не заметил ни фига, проморгал.

У пенька с многоточием срезанных корней сыроежек вокруг заметна легкая примятость травы. Иду по следам растяпы грибника, прошел метров десять, и в траве обозначилась извилистая тропинка. Иду по тропинке, хромаю, опираясь на трость. На ту трость, что принесла мне Клара, на "спецтрость", сработанную оружейником Пантелеймонычем.

Маскировать оружие под трость - это классика. В былые эпохи европейские франты прятали в тросточках клинки, а в конце позапрошлого века браконьеры, дабы обмануть егерей и лесных объездчиков, придумали стреляющие трости. Между прочим, и сама по себе трость грозное оружие. По сию пору во Франции проходят соревнования фехтовальщиков на тросточках. И, кстати, полицейская статистика янки выявила факт большей безопасности на улице человека с тростью. Хулиганы подсознательно опасаются палки-трости в руках у таких же, как я, хромых. "Наше все", наш Пушкин Александр Сергеевич, чтоб вы знали, носил тросточку в тридцать килограммов весом, залитую свинцом. Таким образом склонный к дуэлям на пистолетах поэт тренировал кисть. Моя трость много легче. Она не стреляет, в ней не прячется стилет, она не предназначена для спортивного фехтования. Моя спецтрость сработана по образу и подобию самого мощного из возможного "тростеобразного" вооружения. Она у меня трубчатая, и внутри свободно катается массивный стальной шарик. Ударь я трубочкой с шариком по хребтине, скажем, слону, и кранты несчастному животному, переломится хребет, будто спичка.

Я сравнительно недавно перешел на тип ходьбы с опорой на трость. До того много часов кряду перемещался так называемым "шагом росомахи". Хромота ничуть не мешала косолапить и догонять смещенный центр тяжести тела. Ноги бежали за расслабленным корпусом, не давая ему упасть, а тросточка в опущенной руке разгребала кусты, ветки, еловые лапы, травы, папоротник. Шел я все время лесом. Как стемнело - быстрее, пока светло - осторожно, с оглядкой, но все равно быстро. Я на ногах уже где-то часов около сорока. Впору, ха, записать себя в "Книгу рекордов Гиннесса" как самого выносливого скорохода-инвалида. Те двадцать два часа, о которых я говорил Трофиму, давно истекли, но, думаю, поиски несуществующего склада взрывчатых веществ по сию пору продолжаются, правда, меньшим количеством поисковиков. Снятый с поисковой работы личный состав, полагаю, подключили к операции по моей поимке. И спецназовцы, коим довелось скучать в оцеплении аэропорта Шереметьево-2, тоже меня ищут. Меня, Клару и Машеньку.

Сказать, что я устал, - значит, ничего не сказать. Да, я не обычный человек, и запас прочности у меня много выше среднестатистического, однако лишь мысли о Кларе с Машенькой заставляют шагать и шагать, черпая резервы за гранью возможного. Иду покамест справно, даже дыхание нормальное, даже в голове ясно, а сердце меж тем давным-давно стучит, будто сумасшедший дятел, сигнализирует - нужен отдых, хотя бы чисто символический, ибо возможности миокарда не безграничны, да и сосуды не железные.