Олег Солод - Пульс за сто

Он вдруг почувствовал, что голоден. Где-то в тумбочке должна была лежать вчерашняя колбаса, прихваченная из столовой для маскировки. Но можно ли ее есть?

«Какого черта?! – внезапно разозлился Геннадий Иванович. – Почему я должен голодать из-за одного придурка?»

И он решительно направился в столовую.

9.55

Вопреки ожиданиям Карпова, Лучинский все еще находился там. Геннадий Иванович остановился в дверях, но критик сделал приглашающий жест.

– Заходите. Я специально дожидаюсь вас здесь. Глупо, имея кругом врагов, наживать еще одного среди союзников. Особенно, когда союзник один. Приношу вам свои извинения за излишнюю резкость.

– Излишнюю? – Геннадий Иванович прошел к столу, на котором осталось вполне достаточно еды, чтобы утолить голод.

– Хотите полного раскаяния? Но это была бы ложь – не самый удачный способ примирения. Продолжаю считать, что вы сглупили со своей затеей. И, кстати, большое свинство с вашей стороны – не предупредить меня о ней заранее. Не находите?

– Я полагал, чем непосредственней будет ваша реакция в случае… драматического развития событий, тем безопасней для вас.

– Вот как? Нет, сама по себе идея неплоха, но только в качестве последнего средства. Когда испробованы все остальные пути. Только тогда риск действительно оправдан.

– Слушайте, Лучинский, – Геннадий Иванович отложил только что приготовленный бутерброд, – никак не могу понять: на чем основана ваша уверенность в том, что вы сможете победить, играя по их правилам?

– Для начала на том, что у меня нет уверенности в обратном. И, уж простите, на трезвой оценке своих возможностей. Кстати, вам, хотите вы этого или нет, теперь точно придется писать.

– Теперь? – не понял Геннадий Иванович.

– Именно. Вы ведь надеетесь уверить хозяев, что не причастны к событиям, которые… могут произойти.

– И что?

– А то, что если к моменту их наступления вы не напишете ни строчки, поверить в это будет трудно. Я бы, например, не поверил. С чего это вы ничего не писали, зная о последствиях? Чего ждали?

Карпов так и не донес до рта бутерброд.

«А ведь он прав».

– Так что, пока не поздно, выбирайте страну. Я же вернусь к своим вампирам. Пока незваные гости не нагрянули. – Критик поднялся из-за стола. – Так как, мир?

– Ладно, – буркнул Геннадий Иванович.

– Вот и договорились. Творческих успехов.

Павел Борисович покинул столовую. Руки друг другу они пожимать не стали.

16.00

День начинал клониться к вечеру, а на экране компьютера чернели всего две неполных строки. И обе они внушали автору искреннее отвращение.

«Когда на Гизу опустилась ночь, Имхотеп открыл глаза и восстал из саркофага», – в который раз перечел Карпов.

Он не был уверен, что из саркофага действительно восстают. Хотя, саркофаг – разновидность гроба, а «восстать из гроба» – вполне допустимый оборот.

– Господи, о чем я думаю! – простонал Геннадий Иванович и потянулся к клавиатуре.

Через секунду экран вновь обрел тот вид, который имел три часа назад, когда Карпов приступил к написанию рассказа. Раздумывал он не очень долго. Прежде всего, приходилось признать, что Лучинский прав. Бездействие жертвы, оказавшейся в отчаянном положении, действительно выглядит подозрительно. Потом, в ожидании развязки чем-то нужно было себя занять. И, наконец, в-третьих, вызов, брошенный утром критиком, требовал поднять перчатку или безропотно признать себя проигравшим. А этого Карпов не мог допустить. Поэтому где-то в половине первого он включил компьютер.

За выбором страны дело не стало. Писать, хотя бы на первых порах, лучше о том, что хорошо знаешь, и о тех местах, где побывал сам. А здесь Геннадий Иванович мало чем мог похвастаться. Страстью к путешествиям он не отличался и посетил всего две страны – Турцию и Египет. Египет выглядел более привлекательным вариантом. Тем более, в Турции Карпов все время валялся на пляже, а в Египте, напротив, приобщался к культурным ценностям. Поэтому с местом действия Геннадий Иванович определился быстро. А дальше начался ад, в самом нижнем кругу которого Карпов и ощутил себя в конце третьего часа сидения за компьютером.

Он решил сделать перерыв, а потом начать все сначала…

20.15

Перерыв затянулся надолго. Чем больше проходило времени, тем чаще, мешая сосредоточиться, возвращались мысли о записке. Если ее не нашли утром, то… Неизвестно, находится ли хоть кто-нибудь в том доме днем. А вечером, в темноте, шансов мало.