Йозеф Несвадба - История золотого Будды

С утра Красл отправился на кладбище и с помощью могильщика отыскал заброшенную могилу с табличкой, на которой некогда были выгравированы фамилии родителей. Красла ошеломило количество новых могил. Кладбище спускалось теперь почти к самому шоссе, на равнину, а заложили его когда-то на лесистом холме.

Задержался он также у могилы Павлаты, еще совсем свежей. Что, если он был все-таки настоящим патриотом и просто хотел помешать дочери сделать глупость? Может, этот Голан действительно никчемный вертопрах, охотник до молодых девушек. А Павлата пользовался уважением самого доктора Х. Не мог он быть ни предателем, ни ничтожным лавочником. Значит, неправильно его убийцу оставлять безнаказанным, кто бы он ни был. Что на свете может оправдать убийство?..

Красл пришел к Альбине в глубоком раздумье. Она опять лежала в постели и выглядела еще бледнее, чем вчера. Сказала, что нет аппетита, все тело ломит.

— Негоже вам убиваться, как старая баба, — строго сказал Красл, будто отчитывал нерадивую ученицу. — Молодым негоже болеть. — Нервно прохаживаясь по комнате, он впервые заметил, какой кругом беспорядок. Грязные кастрюльки с засохшей и заплесневевшей едой, пыль, от грязной постели пахнет потом.

— Отец оставил завещание? — спросил он неожиданно.

— Папа не думал, что умрет. Он ведь был вполне здоров.

— А где его пистолет? — резко спросил Красл и подскочил к постели. Девушка приподнялась. — Где пистолет?! — громко повторил Красл.

Альбина ошеломленно таращила на него глаза, кровь бросилась ей в лицо, слова застревали в горле.

— Ну так я поищу сам, — Красл направился к столу и хотел выдвинуть ящик, но тут девушка бросилась на него.

— Нет! — кричала она. — Не трогайте! — Она повисла на его руке, вцепившись в рукав, так что ему не сразу удалось освободиться. Отрывая Альбину от себя, Красл нечаянно рванул ее ситцевую рубашку у плеча. Тонкая материя треснула, и он остолбенел от удивления. Спину и плечи девушки покрывали кровоподтеки.

— Это отец вас так избил? — тихо спросил учитель.

— А вам все надо знать? — Девушка обернулась с печальной усмешкой. — Можете и ящик осмотреть, папиного пистолета там нет. Не знаю, куда он подевался. Может, папа сам его перед стачкой припрятал, чтобы его не сочли бунтовщиком…

С трудом дотащившись до кровати, Альбина со стоном легла на бок.

— Зачем же он бил вас? За что?

— Я его не любила, нет, даже ненавидела его! А сейчас бы мне лучше самой умереть!.. — Бледная, с закрытыми глазами, она и вправду выглядела как мертвая. Красл на цыпочках направился к двери.

— Деньги на памятник я оставлю здешнему учителю, — сказал он. — Вечером я уезжаю. Прощайте…

Девушка не ответила. Он вышел, чувствуя себя виноватым. Явно она застрелила этого зверя, защищаясь от избиения. Но ведь это был ее отец! Рассудить их Красл не брался.

Школа находилась недалеко от трактира, в ней был всего один класс. Учителю, молодому и неопытному, приходилось обучать семьдесят пять учеников.

— Деньги на памятник? Деньги нам нужны. Павлата задолжал всему поселку!

— Как задолжал? — Красл остановился на пороге; из класса сквозь шум доносились слова: «Вы спрашиваете — почему я славянин…»

— Деньги, собранные для школы. Мы задумали сами пристроить еще один класс, раз не можем добиться субсидии. Павлата вел учет пожертвований и сам агитировал в самых бедных деревушках в горах, чтоб давали. Собирали буквально по крейцеру и набрали немало. Но после смерти Павлаты оказалось, что он все растратил. — А имущество? Ведь что-то осталось…

— Разумеется, но у нас нет документов. Павлата вел все записи сам. Говорил, не надо, чтобы власти знали о сборах, особенно когда рабочие бастуют, требуя повышения заработка. Скажут, чего повышать, раз у них есть деньги на новый класс. Вот так он нас и обвел.

— Вот, значит, почему никто о нем и говорить не хочет!

— Не только поэтому. Еще из-за его предательства. В день расстрела он заперся дома, как от татарского нашествия. Сами теперь удивляемся, как можно было так долго верить этому человеку. Ведь он не в один день изменился! Просто мы вовремя ре разглядели его с его показным патриотизмом.

— А вы разве не патриот?

— Разумеется, да! Но люди здесь буквально мрут от голода! От голода детишки прямо на моих уроках теряют сознание, страдают от рахита и чахотки. Тут не до пышных рассуждений!

— Да, это ужасно, я вас понимаю. — Красл вспомнил своих учеников-крепышей. — Но эти деньги, к сожалению, я не могу вам отдать, они на памятник. В Праге я постараюсь объяснить доктору Х., может, он решит по-другому.