Штефан Мурр - Гиблое место

— По косой или по прямой? — спросил парикмахер.

Вопрос застал комиссара врасплох.

— Что?

— Виски, как прикажете ровнять виски, господин? — переспросил парикмахер.

— Прямые, — пробормотал Кеттерле и вытер полотенцем подбородок.

Потом парикмахер установил спинку кресла вертикально, и комиссар тяжело поднялся.

Обратно в президиум они шли пешком. Был прекрасный, довольно теплый еще осенний день, и оба наслаждались последними лучами октябрьского солнца.

Входя в кабинет Кеттерле, они продолжали громко и взволнованно разговаривать. Комиссар оборвал фразу на полуслове, заметив записку, которую Гафке положил на его письменный стол, придавив для большего значения сверху дыроколом.

Кеттерле вытянул из-под дырокола записку.

— Ага, — сказал он, прочитав ее, — и получаса не прошло, как вы, Хорншу, спрашивали меня, каким образом удалось Новотни сразу отыскать нужное окно. С ходу он бы его не нашел, тут вы, честно говоря, правы, — он протянул Хорншу записку, — в любом случае это было не просто так.

Хорншу прочитал.

— Нечасто сталкиваешься с подобным, — пробормотал он.

Кеттерле положил шляпу на письменный стол и открыл боковые дверцы.

— Но это вполне объяснимо в их ситуации. Прочтите еще раз вслух.

— «Первый этаж, юго-западный угол, направление сарая и пляжа», — прочитал Хорншу. — Отправлена в субботу в семнадцать часов двадцать минут по телефону из пивной «Белый всадник».

— Теперь вы не сомневаетесь, что речь идет именно об окне, которое Сандра Робертс хотела указать своему другу в телеграмме?

— Сомнений, конечно, нет, — сказал Хорншу. — Да, не каждому другу так облегчают жизнь.

— Но и не каждый друг оказывается в столь неприятной ситуации, — пробормотал комиссар. — Давайте все просчитаем…

Они перешли к большому круглому столу, на котором Хорншу разложил карту автомобильных дорог.

— От центра Гамбурга до Куксхафена сто сорок километров, добавьте небольшой отрезок через Дунен и Зеленбург до «Клифтона», итого сто шестьдесят. Если он выехал в половине десятого, то около двенадцати должен был быть на месте. Ведь он совершал не увеселительную прогулку. Во сколько фрау ван Хенгелер постучала к Сандре Робертс?

— Между одиннадцатью и двенадцатью, — сказал Хорншу, — все совпадает точно. Ваша догадка может оказаться верной.

— М-да, — пробурчал комиссар, — в такой же степени она может оказаться и неверной. А доктор Брабендер?

Снова они склонили головы над картой. На этот раз они замеряли километры в округе Вурстен. Между Бремерхафеном и Куксхафеном.

— Бремен — Куксхафен, — рассчитывал Хорншу, — сто двадцать километров проселочных дорог, на это ночью сильной машине требуется полтора часа. Предположим, он выехал в десять, тогда он мог быть там в половине двенадцатого. Считаем один час там, значит, из «Клифтона» в половине первого, тогда в три часа ночи он должен был вернуться в Гамбург.

Комиссар поднял голову.

— В три? А сколько часов предполагал доктор Штёкель? Мы это уже просчитывали. И в тот раз у нас получилось три часа ночи.

Он выпрямился.

— Но в таком случае доктор Брабендер должен был доставить Сандру Робертс из «Клифтона» в лодочный сарай живой?

— Значит, все-таки связанной?

— Раковина, — проговорил Кеттерле, — ядровое мыло. Хорншу, я не могу себе представить такое.

Взгляд его упал на газеты, разложенные на письменном столе.

— Ускорьте проверку показаний доктора Брабендера, в конце концов он многое теряет в результате ареста. А если видимость все-таки обманчива? Не хотелось бы подвергать государственную кассу риску возмещать нанесенный ущерб. Продублируйте телеграмму в Виккерс. Мне нужны наконец их материалы.

Комиссар не оставлял надежды извлечь из давно прошедших событий хоть какую-нибудь зацепку. Но здесь его ждало разочарование.

— Я хотел бы сегодня ночью выспаться, Хорншу, — сказал он. — Вытаскивайте меня, только если произойдет что-нибудь действительно важное.

Хорншу вышел из кабинета, а вскоре и из здания, ему предстояло отправиться на Ратенауштрассе, одиннадцать, где он собирался лично наблюдать за опечатыванием письменного стола и всей документации сенатора.

Комиссар закурил сигару и склонился над дневной почтой, вскоре после четырех ему позвонил дежурный у главного входа и сообщил, что некий господин Брацелес с супругой уже здесь, они утверждают, что их пригласил старший комиссар.

— Пропустите их ко мне, — сказал Кеттерле.