Эдуард Хруцкий - Четвертый эшелон

Сергей достал из чемодана бритвенный прибор и мыло.

— Мыло не берите. Экономьте, пока есть возможность, у нас этого добра навалом. Да, — крикнул он в спину Сергею, — горячая вода в титане рядом с туалетом.

Ах, какой это был туалет! Сергей даже представить себе не мог подобной чистоты. В нем все блестело и приятно пахло душистым мылом. Белов поглядел на себя в зеркало. Можно было, конечно, не бриться. Но уж если взял прибор, то надо. Волосы на лице у него проступали только на третий день после бритья, но он все равно ежедневно остервенело скоблил щеки опасной бритвой, подражая все тому же Данилову. Он работал в его отделе уже четвертый год и не переставал удивляться этому человеку. Белов старался говорить, как Данилов, ровно, вежливо, не повышая голоса, подражал его манере ходить, одеваться, он даже курить по-настоящему начал, чтобы быть похожим на начальника. Ему казалось, что, переняв чисто внешние качества подполковника, он сам станет таким же уверенным, мужественным и сильным, как Данилов.

Сергей брился, внимательно рассматривая себя в зеркало. У кого-то, кажется у Стендаля, он читал, что прожитые годы, скитания и лишения наложили неизгладимую печать на лицо молодого графа. Нет, это у Бальзака. «Человеческая комедия». Видимо, тот юный граф был счастливее его. Из зеркала на Белова смотрело необыкновенно юное лицо с немного взволнованными глазами.

«Тот юный граф скитался и постоянно страдал, — подумал Сергей, — а я вот впервые в поезде дальнего следования еду, какие уж тут печати. Вон Муравьев в сорок втором летал к партизанам, потом через линию фронта пробивался. Он и поседел», — грустно заключил Сергей.

Он представил себе, как сейчас войдет в столовую, где хоть и врачи сидят, но все же люди военные. Вон его сосед на что уж толстый, болтливый, а два ордена Отечественной войны имеет. А у него? Три медали всего. Он внезапно представил себе любопытные глаза людей, в упор разглядывающие человека в незнакомой и такой далекой от войны форме. Как же он не догадался надеть штатский костюм? Или хотя бы пиджак. Ведь ходит же Никитин в форменных галифе с выпоротым кантом и пиджаке. Нет, не додумался он.

Сергей смыл с лица остатки пены, крепко вытерся полотенцем. «Ничего, успокоил он себя, — у того графа лицо постарело от пороков, а я, оперуполномоченный Белов, борюсь с ними. Буду работать на контрасте. Молод, но очень устал. Служба у нас такая».

Он подмигнул сам себе и начал натягивать гимнастерку. Застегивая портупею, он раскрыл кобуру, достал ТТ. Все в порядке. Пистолет стоял на предохранительном взводе.

Лепилов ждал его в коридоре. Он критически осмотрел Сергея и, видимо, остался доволен.

— Вы выглядите весьма мужественно.

Он поправил гимнастерку, которая никак не хотела сидеть на нем по-уставному ровно и все время собиралась складками на животе. И вообще военврачу форма была явно противопоказана. Пуговицы на воротнике были пришиты криво, погоны висели на покатых плечах.

Сергей сравнил себя с ним и представил на секунду их двоих со стороны: Лепилова, на котором форма висела, как маскарадный костюм, и себя — в перешитой гимнастерке, подогнанных галифе, начищенных хромовых сапогах. Пуговицы у него были довоенные, золотистые, с гербом. Их ему по большому блату за десять пачек папирос устроил старшина из комендантского взвода. Сравнение явно было в его пользу.

— Ну что ж, пошли, — сказал Белов как можно непринужденнее.

— Идите вперед. Это недалеко, через один вагон.

Когда они вошли в столовую, которая раньше наверняка была вагоном-рестораном, Сергей чуть не зажмурился от смущения: на него смотрели десятки любопытных девичьих глаз.

За столом сидели три человека: Карпунин и две женщины, одна с погонами майора, другая подполковник.

— Садитесь к нам, Сережа. — Петр показал рукой на свободное место рядом с ним. — Теперь весь наш недолгий путь вы будете питаться именно за этим столом.

— Разрешите сесть, товарищ подполковник медицинской службы? — обратился Сергей к старшему по званию.

Женщина подняла на него донельзя усталые глаза и молча, пряча вдруг мелькнувшую на губах усмешку, кивнула. В вагоне сразу стало тихо. Потом раздался девичий приглушенный смех. Подполковник посмотрела в ту сторону, и девушки, сидящие за соседним столом, немедленно смолкли. Сергей покраснел так, что казалось, кровь вот-вот прорвется сквозь тонкую кожу щек и прыснет алым ручьем на белоснежную скатерть.

— Вас зовут Сергей? — у подполковника был удивительно мягкий голос.