Эдуард Хруцкий: Тревожный август

— Сегодня утром я посетил директора производственного комбината Ювелирторга.

— Посетил, — Данилов засмеялся, — ну, Муравьев. Посетил, считайте, вытащил человека утром из постели. Сработано оперативно, но не совсем вежливо.

Игорь развел руками.

— Ничего, — сказал начальник, — продолжай, Муравьев.

— Ивановский, — Игорь достал блокнот, — характеризуется с самой лучшей стороны. Старый большевик-подпольщик. В его мастерской резали шрифт для искровских типографий. Участник октябрьских боев в Москве, воевал в гражданскую, но был отозван для работы по специальности в Гохран. В двадцатые годы выезжал в качестве эксперта за границу при продаже наших драгоценностей. Активно участвовал в разоблачении группы Шелехес-Пожамчи [1] В 1921 г. обнаружились крупные хищения в Гохране (Федеральное казенное учреждение «Государственное учреждение по формированию Государственного фонда драгоценных металлов и драгоценных камней Российской Федерации, хранению, отпуску и использованию драгоценных металлов и драгоценных камней). Было возбуждено уголовное дело. По окончании следствия по приговору суда три оценщика были расстреляны. Дело вошло в историю как дело Пожамчи и Шелехеса. .

— Так ты, Иван, его должен знать, — перебил Игоря начальник МУРа, — ты же этим делом занимался.

— Нет, — Данилов покачал головой, — я тогда ездил арестовывать двух барыг — чисто техническая работа. Молодой был еще, наверное, младше Игоря.

— Ага, — начальник достал спички, — а я кое-что помню. Ну, давай дальше.

— Ивановский, — так же ровно и бесстрастно продолжал Муравьев, — награжден орденом «Знак Почета», имеет благодарности и грамоты ВЦИК и Совнаркома. В октябре 1941 года к нему в мастерскую поступило много ценностей, камней и золота от эвакуированных предприятий Ювелирторга Белоруссии и Украины.

— Так, вот это уже кое-что, — начальник застучал пальцами по крышке стола. — Кое-что. Зачем они поступили?

— Для сортировки, оценки и реставрации.

— На какую сумму?

— Приблизительно на три миллиона рублей.

— Что дальше?

— Когда началась ноябрьская неразбериха, Ивановский и его помощник Попов сложили ценности в специальный ящик, опечатали его и вывезли из Москвы. В дороге Попов умер от воспаления легких...

— Подожди, Игорь, — сказал Данилов, — не части. Ты выяснил, как вывозили ценности? Я имею в виду, был ли ящик с ними дома у Ивановского?

— Да, почти неделю убитый прятал ценности в подвале дома.

— А почему он не сдал их в банк?

— Тогда, в период эвакуации, поступило распоряжение работникам Ювелирторга самостоятельно вывезти ценности.

— Распоряжение, прямо скажем, дурацкое, но делаем поправку на тот период, стремительный и бестолковый, — сказал с иронией начальник. — Вот теперь кое-что проясняется.

— Как вывозились ценности из Москвы? — снова спросил Данилов.

— Ночью, на машине, с инкассаторской охраной.

— Все довезли?

— Точно сдано по акту, копия у меня.

— Мне кажется, товарищи, — начальник встал из-за стола, прошелся по кабинету, — кто-то знал, что ценности Ивановский увез домой. Знал, что увез, но не знал, что сдал государству. Вернее, не поверил. Психологически не мог обосновать. Думал, мол, ювелир, известный мастер, а здесь такие деньги сами в руки плывут. Мне кажется, что навел этот «некто». Муравьев, поезжайте в кадры Ювелирторга, возьмите личные дела всех, кто сталкивался с Ивановским по работе...

А в город пришло утро. И было оно светлым и радостным. Но никто не заметил его прихода, потому что заботы этих людей всегда одинаковы, в любое время года и любое время суток. Постепенно прохладный ветерок вытянул из кабинета слоистые клубы дыма, и все трое почувствовали, как они устали, но их работа только начиналась, и никто не знал, сколько продлится она, сколько листов ляжет в папку с надписью: «Дело об убийстве гр-на Ивановского Д. М....».

Звонок телефона возвестил о начале нового дня. Начальник снял трубку. После первых же слов невидимого собеседника он внимательно поглядел на Данилова.

— Так, — говорил он кому-то, — понятно... Во сколько?.. Понятно. Так... Спасибо.

Он положил трубку, повернулся к Данилову:

— Это для тебя, Иван, из Московского управления госбезопасности. Королев звонил. Машина с похожим номером была в пять утра на Минском шоссе остановлена бойцами КПП, пассажиры оказали сопротивление. В общем, один убит, двое бежали, пошли кого-нибудь из своих на место. Но главное связи. Нам нужно отработать все связи Ивановского. Кстати, машина записана за первым автохозяйством Моссовета.