Борис Васильев - Звучат лишь письмена

– Кто-нибудь еще был в комнате?

– Нет, только он и я.

– А на столе вы не заметили никаких предметов?

– Нет же, на столе ничего не было, только очень плотная, расшитая металлической нитью бордовая плюшевая скатерть с кистями. Мужчина предложил мне чаю. Я, конечно, отказался. Представляете? Насильно притащили меня не известно куда, да еще угощают чаем!

– Что же было дальше, Григорий Иосифович? – остановил поток возмущений полковник.

– Да-да, я уже заканчиваю. Когда мужчина повернулся ко мне спиной, я удивился, что в руках у него ничего нет, никакой плетки. Хотя одна рука, по-моему, правая, так и оставалась у него за спиной. Человек подошел к резному шкафу, повернул ключ. За дверцами оказались полки с книгами. Да, я ведь не сказал вам, что когда-то был реставратором. Моя, если можно так выразиться, специальность – старинные книги, рукописные и печатные. Одним словом, врачеватель литературного наследия прошлого. Через мои руки прошли уникальные издания. Меня в Ленинград вызывали, даже в Москву, в Центральную историческую библиотеку. Я работал с «Апостолом» Ивана Федорова…

– Так что за книги были в том шкафу? – прервал Ревзина полковник.

– Скажите, – вместо ответа спросил старик, – вы представляете, что такое в наше время обнаружить рукописную книгу?

– Понятия не имею, – откровенно улыбнулся Смолянинов. – Это, наверное, здорово.

Его все больше и больше занимала эта история. Полковник вспомнил когда-то попавшуюся ему на глаза заметку в газете о том, как в хранилище Новгородского историко-архитектурного музея-заповедника обнаружили старопечатную книгу, которой оказалось триста лет. И называлась она тоже интересно – «Пища для раздумья». Тогда еще Смолянинова заинтересовало, о чем могли раздумывать далекие предки.

Об этом он и сказал Ревзину.

– «Брашно духовное», о которой вы говорите, – тут же подхватил старик, – младшая сестра «Остромирова Евангелия» – древнейшей сохранившейся до наших дней рукописной книги. Она была переписана в Киеве дьяком Григорием для новгородского посадника Остромира в 1057 году. Вы только представьте себе – девятьсот с лишним лет назад…

Старик совсем уже успокоился. Его давно никто не принимал всерьез, даже отошедшие от него ученики. А этот суровый человек слушает, и даже, кажется, с интересом.

– Нет, вы только представьте себе! Судя по тому, что «Остромирово Евангелие» украшено красочными заставками, даже цветными миниатюрами, оно – далеко не первая книга. Ей предшествовали другие, еще более древние. А летописи! Эти погодные записи выдающихся исторических событий жизни народа! Это же кладезь мудрости, сама история! Про «Слово о полку Игореве» и говорить нечего – классика древности. Но сохранилась-то она в одном-единственном экземпляре. Не обнаружь ее Мусин-Пушкин, пропала бы! А сколько все-таки пропало! Бог ты мой! Я держал вот в этих руках, – старик протянул Смолянинову свои морщинистые, дрожащие ладони, – немало древних книг, оплывших воском, со следами огня на переплетах и обрезах. А знаете ли вы, что случалось с книгами, уцелевшими от пожаров! Они гибли от плохого хранения, мокли и гнили в подвалах, поедались насекомыми и мышами. Много ценных книг было расхищено. Особенно в период нашествия татаро-монголов. Полчища хана Батыя разграбили и сожгли ценнейшие книжные собрания, накопленные в течение веков.

Смолянинов посмотрел на часы. Разговор продолжался уже второй час, а до сути дела они пока не добрались. На шесть его вызвал начальник управления.

Ревзин заметил жест полковника и заторопился.

– Понимаю, я отнимаю у вас время. Я сейчас уже заканчиваю. Так вот, в XV веке было положено начало печатанию славянских книг кириллическим шрифтом. Первые славянские инкунабулы – «колыбельные книги», сходные по оформлению с рукописными, были выпущены в Кракове, в типографии Швайкольта Феоля. Группа инкунабул, изданных этим Феолем, состоит из четырех богослужебных книг «Осьмигласника» и «Часослаца», относящихся к 1491 году, «Триоди постной» и «Триоди цветной», которые не имеют дат. По некоторым литературным источникам известна также «Псалтырь», выпущенная в 1491 году. Но книга эта до сих пор не была обнаружена. Так вот, тот человек достал из шкафа не что иное, как «Псалтырь» 1491 года.

– Вы не ошибаетесь? – Смолянинов не на шутку удивился и сейчас, вопреки обыкновению, не скрывал этого. Разговор принимал серьезный оборот. Полковник был далек от того, чтобы разделять восхищение своего собеседника рукописными раритетами. Он их и не видел никогда, да и слышал о них так подробно впервые в жизни. Но он знал, какая в криминальном мире идет безжалостная кровавая охота за историческими и культурными отечественными ценностями и каким бешеным спросом пользуются они за границей. Редкая неделя проходила без того, чтобы из МВД не поступила очередная ориентировка на пропавшие иконы, похищенные из музеев ювелирные изделия прошлых веков. А вот теперь еще и старинные книги. История, которую он поначалу посчитал плодом больного воображения старого человека, обрастала реальными фактами и принимала конкретные черты. – Вы уверены, Григорий Иосифович, что это была та самая уникальная книга?