Анна Данилова - Убийство в соль минор

— А вот мне лично кажется, что тот, кто убил эту женщину, хотел убить все же тебя, — вдруг сказал Сережа. — На вас на обеих было черное платье… Да и вообще, кто она такая, чтобы ее убивать? Я уверен, уверен, что надо искать убийцу и что это все связано как-то с тобой. Еще эта потрясающая внешняя схожесть!

— Но чтобы искать убийцу, надо бы установить личность, — тихо заметила сидящая в кресле возле окна Глафира. — Подождем результаты теста ДНК.

— Конечно, подождем, — согласилась я, тоже разделяя предположение Сережи, что эта смерть имеет отношение ко мне. Вот только причин так думать у меня было больше, чем он мог себе представить.

На самом деле. Мои деньги, огромные деньги, оставшиеся мне после моего мужа. Вполне возможно, что кому-то они не давали спать и что дружки моего покойного мужа меня искали, несмотря на кровавую бойню, устроенную Еремой в Лисьем Носу. Ведь ясно же, что он положил там наших с Н. врагов. Вероятно, оставшиеся в живых никак не могли угомониться и искали меня, чтобы отобрать эти деньги. Нашли женщину, похожую на меня, решив, что это и есть я, установили за ней слежку. Да, такое возможно. Да только как могло такое случиться, что эта женщина, мой двойник, оказалась в ресторане в тот же вечер, что и я?

Кто, к примеру, знал, что я окажусь там в это время? Да никто, кроме нас с Сережей. Хотя…

В кабинете Травиной стало как-то очень тихо. Слышно было только наше дыхание. И никому бы и в голову тогда не пришло, что, разговаривая об убитой женщине, я на самом деле думаю вовсе не о ней, поскольку я ее не знаю (несмотря на мои фантазии, связанные с существованием моего двойника), а о том, что в моей жизни произошло нечто такое, чего я так долго ждала, что-то такое хрупкое, драгоценное, волшебное, что наполняет меня силами и придает всему смысл.

Тепло перетекало из моей руки в Сережину руку, и наоборот, и я чувствовала, как сердце мое начинает стучать быстрее. Любовь переполняла меня.

Сережа… Неужели мне понадобилось умереть, чтобы он понял, что я для него не чужая, что я определенно что-то значу для него?

Его пальцы крепко держали мои пальцы, я даже ощущала легкие и нежные поглаживания. Должно быть, такой чести не удостаивались даже клавиши самых дорогих роялей, на которых ему приходилось играть.

Но каким же нелепым, вспомнила я как-то уж совсем некстати, оказалось наше с ним знакомство, и какие глупости я ему наговорила и сотворила, прежде чем вынудила его жениться на себе. Удивительно, что он вообще не сбежал от меня тогда, когда вынужден был жить с нами в лесу, в полной изоляции, страдая от полного неведения и одиночества и наверняка испытывая страх. И неизвестно, что с нами со всеми случилось бы (возможно, Сережа нашел бы способ связаться с полицией, и нас бы арестовали за похищение человека!), если бы Ерема, так до конца и не принявший мой план и, возможно даже, презиравший нас обоих — меня и Сережу, переборов себя, не сказал мне как-то: «Купи ему рояль».

Раздался звонок. Мы с Сережей, как единое существо, вздрогнули от неожиданности.

Лиза же спокойно и молча слушала говорившего, кивала, глядя в одну точку на стене где-то повыше головы Глафиры.

— Потрясающе, — произнесла она наконец, слегка покачивая головой. — Ты не представляешь себе, как ты нам помог. Ну просто невероятно!

Она положила телефон на стол. Посмотрела на нас сияющими глазами.

— Мирошкин? — догадалась Глафира.

— Да, он сообщил мне, что ее зовут мадам Коблер!

— Кого? — спросила Глафира. — Неужели…

— Да-да, вашу женщину-двойника опознали… Ее зовут мадам Коблер. Она подданная Франции, приехала в наш город неделю назад, одна, без мужа. Остановилась в гостинице «Европа», в двадцать шестом номере. Муж прилетел следом, искал ее все эти дни, после чего обратился в полицию, где показал ее фото… Вот так ее и нашли, в морге, опознали.

— Вот и славно! Теперь хотя бы мы знаем имя жертвы, — заметно оживилась Лиза и как-то даже повеселела. — Так что будем делать?

— Работать, — сказал Сережа.

— Да, будем искать ее убийцу, — кивнула я, заинтригованная тем, что женщина, «присвоившая» себе мои родинки и практически мое лицо, прилетела сюда, в этот хоть и большой, но провинциальный город, аж из Франции! Вот что она здесь забыла? — А вдруг она действительно моя родственница…

Я разговаривал по телефону с моей исчезнувшей (погибшей!) Валентиной, находясь в нашей с ней московской квартире.

Моя концертная деятельность и мой образ жизни просто требовали моего присутствия именно в Москве, а не в Пчелке, хотя я очень любил бывать за городом, любил наш дом в лесу, мой первый рояль. Раз надо, значит надо, сказала моя «фиктивная» жена и купила квартиру на Чистых прудах.