Тесс Герритсен - Умереть снова

– Это международное дело?

– Убийство нескольких человек в Ботсване. Я тебе рассказывала. Туристы, которые исчезли на сафари. Беда в том, что это произошло шесть лет назад, и я не знаю, где теперь ее искать. Думаю, она вернулась в Лондон.

– Как ее зовут?

– Милли Джекобсон. Единственная выжившая.

Южная Африка

Каждое утро в течение последних пяти дней карминная щурка прилетает ко мне во двор. Я выхожу в задний дворик с чашкой кофе, а птичка невозмутимо сидит там, ярко-красное украшение среди веселой путаницы веток и цветов. Я столько сил отдала этому саду, копала, удобряла, полола, поливала, преображала в мое собственное убежище то, что раньше было просто зарослями кустарников. Но в этот теплый ноябрьский день я почти не замечаю ни ярких бутонов, ни залетную птичку. Телефонный звонок прошлым вечером настолько меня потряс, что ни о чем другом я не могу думать.

Ко мне присоединяется Кристофер, и чугунные ножки стула скребут по плиткам дворика, когда он садится за садовый столик с чашкой кофе.

– Что собираешься делать? – спрашивает он.

Я вдыхаю запах цветов, впиваюсь взглядом в решетку, увитую великолепными виноградными плетями.

– Я не хочу ехать.

– Значит, ты решила.

– Да, – вздыхаю я. – Не поеду.

– Я могу освободить тебя от этого. Скажу, чтобы оставили тебя в покое. Ты ответила на все их вопросы – чего им еще надо?

– Может быть, немного смелости от меня, – шепчу я.

– Боже мой, Милли. Да ты храбрейшая из всех известных мне женщин!

Это вызывает у меня смех, потому что я вовсе не чувствую себя смелой. Скорее уж – дрожащей мышью, страшащейся покинуть этот дом, где я чувствую себя в безопасности. Не хочу уезжать отсюда, потому что знаю, что происходит там, в мире. Я знаю, кто там, и мои руки дрожат при мысли о том, что я снова увижу его. Но эта женщина из бостонской полиции, она именно об этом меня и просит. «Вы знаете его в лицо. Вы знаете, как он думает и охотится. Вы нам нужны, чтобы помочь его найти».

«Прежде чем он совершит еще одно убийство».

Кристофер тянется ко мне, прикасается к моей руке. И только теперь я замечаю, как мне холодно. И как теплы его пальцы.

– Тебе снился сегодня какой-то страшный сон, да?

– Ты заметил?

– Трудно не заметить – мы ведь спим рядом.

– Мне много месяцев ничего не снилось. Я уж решила, что все кончилось.

– Проклятый телефонный звонок, – бормочет он. – Понимаешь, у них ведь нет ничего стопроцентного. Только гипотеза. Может быть, они ищут кого-то совершенно другого.

– Они нашли зажигалку Ричарда.

– Ты не знаешь наверняка, что это именно та зажигалка.

– Еще один Р. Ренуик?

– Достаточно распространенное имя. В любом случае, если это та самая зажигалка, значит убийца далеко. Переселился на другой континент.

Поэтому я и хочу остаться здесь, где Джонни меня не найдет. Было бы безумием с моей стороны отправиться на поиски монстра. Я допиваю кофе и встаю, стул скрежещет по плитке. Не знаю, о чем я думала, покупая кованую мебель. Может быть, руководствовалась ощущением долговечности, мыслью о том, что я могу быть уверена в ее надежности, но эти стулья слишком тяжелые, передвигать их трудно. Возвращаюсь в дом, чувствуя на себе новую ношу, столь же тяжелую, как чугунные стулья, выкованную страхом и привязывающую меня к этому месту. Я иду к раковине вымыть чашки и блюдца, убрать со стола, который и без того блещет чистотой.

«Вы знаете, как он думает. И как охотится».

Внезапно перед моим мысленным взором возникает лицо Джонни Постьюмуса, оно как живое, словно он стоит у моей кухни и смотрит в окно. Я вздрагиваю, и ложка падает на пол. Он всегда там, преследует меня, этакая заблудшая мысль. Уехав из Ботсваны, я была уверена, что в один прекрасный день он меня найдет. Единственная выжившая, единственный свидетель, которого он не смог убить. Он наверняка не может игнорировать этот факт. Но месяцы становились годами, а ни ботсванская, ни южноафриканская полиция не обращались ко мне, и я начала надеяться, что Джонни мертв. Что его кости разбросаны где-то по бушу, как и кости Ричарда. Как и кости остальных. Я не знала другого способа чувствовать себя в безопасности: только представлять его мертвым. За последние шесть лет никто его не видел и не слышал, а потому разумно было уверовать, что он мертв и не может мне повредить.

Этот звонок из Бостона меняет все.

Легкие шажки по лестнице – и в кухню, пританцовывая, входит наша дочка Вайолет. В свои четыре года она все еще бесстрашна, потому что мы лгали ей. Мы говорили, что мир – это место, где светло и покойно, и она не знает, что чудовища существуют на самом деле. Кристофер подхватывает ее на руки, кружит и, смеясь, несет в гостиную на субботний утренний ритуал просмотра мультиков. Посуда вымыта, кофейник я сполоснула, но я выхаживаю по кухне, ищу, что бы еще сделать, – что угодно, лишь бы отвлечься.