Игорь Заседа - Без названия

Я тоже сел, открыл машинку, заправил чистый лист бумаги.

Отсюда, с высоты двадцать шестого этажа, Монреаль был похож на огромный человеческий улей. Взгляд мой остановился на темно-коричневой громаде "Шератона"...

- Мистера Олеха Романьо приглашают к телефону, - раздался чистый девичий голос, так чудовищно перевравший мою фамилию, что я не сразу сообразил, что вызывают меня.

- Пожалуйста, мистер Романьо, - повторила дежурная телефонистка, когда я подошел к стойке. - Кабина номер шесть. Благодарю вас!

- Спасибо, - пробормотал я, раздосадованный столь ранним звонком из Киева.

- Алло, Киев! - крикнул я в трубку. - Алло!

- Это мистер Романько?

- Да, да, девушка, - ответил я. - Меня вызывает Киев.

- Мистер Романько, с вами говорит Джейн Префонтейн. Вы слышите меня?

Краска стыда залила мне лицо, я почувствовал себя так, словно меня окунули в кипяток.

- Добрый день, Джейн... Я собирался позвонить вам позже.

- Вы сейчас очень заняты? Очень заняты? - взволнованно повторила она.

- Я должен быть на стадионе, принципиальный забег на сто метров, бежит мой приятель, - лепетал я, понимая, что горожу чушь, но не мог остановиться. - Меня ждет в пресс-центре... Мы должны вместе брать интервью...

- Извините, - голос Джейн стал холодным.

- Послушайте, Джейн, - сказал я решительно. - Через десять минут ждите меня в холле отеля, справа от входа, у цветочного киоска.

На ней была светло-желтая в коричневый горошек майка, лимонные джинсы и деревянные босоножки; она едва доставала до моего плеча. Бронзовое лицо с выгоревшими бровями, нежный овал, короткие пепельно-серые волосы и серые большие глаза, которые оценивающе буравили меня насквозь, - такой я увидел Джейн Префонтейн, когда она без колебаний направилась ко мне, едва я переступил порог отеля "Шератон".

- Нам нужно где-нибудь присесть, - сказала она вместо приветствия. Если вы не возражаете, здесь неподалеку есть французский ресторан, в это время там немноголюдно.

- Идет.

Мы вышли из отеля, миновали два-три перекрестка и оказались у цели. В двухэтажном старинном доме располагался ресторан с неожиданным названием: "Ля тройка".

- Вы знаете, что означает название ресторана? - спросил я.

- Нет, - ответила Джейн и недоуменно пожала плечами: мол, какое это имеет значение.

Я в нескольких словах объяснил смысл и происхождение названия.

- Никогда бы не подумала, что ресторан имеет какое-то отношение к русским, - чистосердечно удивилась она. - Просто мы с Джо любили здесь бывать... отличный гриль-бар...

По узкой лестнице поднялись на второй этаж и выбрали столик у открытого окна. Посетителей и впрямь было немного, и с молчаливого согласия Джейн я заказал джин с тоником.

- Мне известно, что вы с Джо отдыхали на озере. Он звонил мне, - без предисловия начала девушка.

- Вы хотите услышать от меня рассказ о нашем путешествии? неуверенно спросил я, нащупывая нить разговора. - Это было действительно прекрасное путешествие...

- Нет, мистер Романько, я сама хочу вам кое-что рассказать...

- Называйте меня просто Олег. Ведь вы - невеста Джонни.

- Была невестой.

Я видел, что она с трудом сдерживает слезы.

- Успокойтесь, Джейн. Выпейте!

Она залпом выпила джин. Достала из холщовой сумки "Мальборо" и щелкнула зажигалкой. Жадно и глубоко затянулась и лишь после этого произнесла:

- Я не буду плакать. Джо не любил слез. Он был очень сильный и честный.

- Он был моим другом...

Джейн кивнула в знак согласия и продолжала:

- Я выросла в богатой семье, в Канаде. В Монреале и сейчас живет моя бабушка... С детства я была убеждена, что знаю свое предназначение в жизни. Пока не встретила Джо. Мы познакомились на студенческой вечеринке по случаю победы наших пловцов на чемпионате страны. Маккинли представил нас друг другу, но Джо вскоре ушел.

- Вы давно знаете Маккинли?

- По крайней мере лет пять. Дело в том, что отец входит в совет попечителей университета и Маккинли не раз обращался к нему за деньгами для спортивного клуба. Да, в тот вечер я возненавидела Крэнстона... Только много позже, когда между нами уже не существовало недоговоренностей, он признался, что все дело было в богатстве моего отца. Я раскрою семейную тайну Крэнстонов. Впрочем, теперь это утратило смысл. Джо простил бы мне. Он ненавидел ложь. Когда Джо исполнилось восемнадцать лет, его отец... Джейн замялась, подыскивая подходящее слово, но не нашла и решительно, словно рассердившись на себя, сказала: - Крэнстон старший взял энную сумму в банке, где служил директором. Дело всплыло, и он застрелился. Семейное благополучие Крэнстонов рухнуло. Тогда Джо и решил уехать в Штаты, надеясь получить высокую стипендию в университете как первоклассный пловец... Собственно, мать Крэнстона живет лишь на его деньги. ("Так это стряслось сразу после Олимпийских игр в Мехико-сити, в 1968 году, - подумал я). Джо не позволил матери даже продать их половину дома в Гейдельберге, в Мельбурне, считая, что это было бы для нее последним ударом после перенесенных потрясений.