Лариса Соболева - Ночные гости

– Мм, так вы сам с собой играете? – произнес Береговой, стоя над столом. Но убитые фигуры не на одной стороне лежали, а с двух сторон шахматной доски, как будто играли два человека.

– Зачем вы приехали? – в лоб спросила Галина.

Вежливость на нуле – ему даже присесть не предложили. Береговой расценил данный факт как нежелание с ним разговаривать, а это само по себе подозрительно. Если нечего бояться, то откуда взялась неприязнь к нему? Он повернулся всем корпусом к Галине, улыбнулся:

– Вы подумали, как я просил?

– О чем? – Она сделала вид, будто запамятовала.

– О моих подозрениях.

– Я так и знала! – В сердцах Галина бросила полотенце на стол, села на диван, вся ощерилась. – Вы нас подозреваете. В чем, черт возьми?

Константин Михайлович, встречавшийся с упорством и упрямством не раз, наработал несколько стандартных приемов, которые применял в зависимости от обстоятельств и характеров подозреваемых. Психолог он был тоже неплохой, поэтому, видя волнение отца и дочери, применил тактику нахрапа:

– В убийстве. – Не заметив у Галины никакой реакции, в то время как Панасоник охнул, заерзал, беспомощно заморгал, Береговой уверенно продолжил:

– Видите ли, есть такая штука – мотив, у вас он есть.

– Какой? – спросила Галина.

– Я по порядку. За две недели до исчезновения Валерьян Юрьевич назначает вашего отца вместо себя. Извините, нелепое назначение, потому что невооруженным глазом видно, что Тарас Панасович далек от руководства и любого бизнеса. Буквально через неделю с небольшим на Валерьяна Юрьевича покушаются, но его не оказывается в джипе, погибают два человека. Он снимает со счета в банке крупную сумму наличными, едет прогуляться на катере, почему-то в сторону вашей деревни, катер нашли недалеко, а бейсболку совсем рядом. И пропадает бесследно, как и крупная сумма, которую он, по нашим предположениям, взял с собой. Вы, Галина, вдруг покупаете машину, а ваш отец, заимев все права, почему-то увольняет его сыновей и зятя…

– Мой отец что-нибудь украл на предприятии?

– Очень много совпадений, есть мотив: крупные деньги и кресло директора, то есть доступ к тем же деньгам. Жесткого алиби у вашего отца нет, а вы, где вы были в грозовую ночь?

– В поезде ехала, у меня билет сохранился…

– Билет взять не проблема. Взять и не поехать. Кто подтвердит, что вы ехали в поезде?

– Проводница, – огрызнулась Галина. – Ну и что мы сделали с Валерьяном Юрьевичем, что? Утопили? Такого огромного, вдвоем с отцом? У нас сил не хватит с ним справиться.

– Сначала огромных людей бьют по голове чем-нибудь тяжелым, они теряют сознание, затем к телу привязывают груз и бросают в воду. Бросают в место труднодоступное, чтобы его не нашли, а с грузом оно всплывет не скоро. К тому же я не исключаю сообщников, которые расстреляли джип…

– Где труп? – внезапно стукнул кулаком по столу ставший грозным Панасоник. – Покажьте мне труп, а тогда оговаривайте! Ага.

– У вас я и спрашиваю: где труп? – Береговой чувствовал, что побеждает. – Куда вы его дели? В общем, граждане, собирайтесь, поедете с нами, я вас задерживаю, посидите, подумаете. На допросах мы проверим, где есть неточности. Или наручники вам надеть? В машине сидят два оперативника, я только свистну…

– Не надо свистеть, – поднялась Галина. – Папа, собирайся, поедем с этим коршуном…

– Здрасьте, – сказал Валерьян Юрьевич, появившись из комнаты Галины. – Вы хотели видеть труп? Вот он я, перед вами.

Последовала немая сцена, ибо Береговой потерял дар речи.

Не любила Изольда пить днем, весь день насмарку. Просыпаешься под вечер с больной головой, пока растрясешь ее, надо спать ложиться, а сна ни в одном глазу. Следующий день проходит вяло, потому что выбиваешься из режима. Зато вечером выпила, в кроватку легла, сон крепок, утром как огурчик. Между прочим, те, кто считает Изольду пьяницей, глубоко ошибаются, случается, она капли в рот не берет неделями, просто не хочет.

Изольда проснулась в сумерках, еле раскачалась. Но задавили воспоминания о Диане, бесценной подруге, а что делают люди, когда на них сваливается горе? Правильно, принимают градусы. Чтобы душе стало легче, чтобы свободно поплакать, разумеется, помянуть. Она достала фотографию, где они с Дианой под пальмой, поставила ее на видное место, налила в рюмку водки, накрыла кусочком хлеба – это для подруги. Выпила сама, закусывая куском копченой колбасы, которую не удосужилась нарезать. Изольда залилась горькими слезами. До того жалко Диану… И себя жалко. Вторая рюмка пошла за жалость.