Анатолий Степанов - В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года

Так же, не торопясь, Саша проделал всю операцию в обратном порядке: завязал мешок, уложил его, прикрыл крышкой, набросал песок и засыпал ботвой.

Выйдя из будки, он снова закурил. Пусто, как в Сахаре. Прогулочным шагом он удалялся с пустыря.

В своем дворе он передвигался бегом. Подбежав к дому, Саша по пожарной лестнице поднялся до второго этажа, твердым своим указательным пальцем раскрыл створки ближайшего окна, легко ступил с лестничной перекладины на подоконник и, усевшись на него, распахнул плотно сдвинутые занавески. И тут же раздался отчаянный женский крик.

Забившись в угол кровати и прикрывшись одеялом, на Сашу смотрела круглыми глазами хорошенькая румяная девушка.

― Ларка! ― шепотом обрадовался Саша, но сейчас же обеспокоенно поинтересовался: ― А Алик где?

― Что там происходит, Лариса? ― раздался из-за стены встревоженный и сонный могучий женский голос.

― Таракана увидела! ― криком ответила Лариса и скорчила Саше рожу.

― О, господи, какая дуреха, ― сказали за стеной, и слышно было, как взвизгнули кроватные пружины. Лариса и Саша помирали от беспричинного и беззвучного смеха. Высмеялись наконец и стали рассматривать друг друга. Уже взрослые, совсем взрослые. Лариса провожала на фронт мальчишку, а Саша тогда расставался с девчонкой дружком-приятелем, которую два последних предвоенных года защищал и оберегал, как старший брат.

― Санька, ухажер ты мой прекрасный! ― тихо-тихо сказала Лариса, выпросталась из-под одеяла и, как была в одной комбинации, подошла к Саше, взяла за уши и поцеловала в губы. Он ласково погладил ее по волосам, откинулся, рассматривая, и вдруг страшно возмутился:

― Да прикройся ты наконец! Мужчина же я все-таки!

― Какой ты мужчина! ― возразила Лариса, но в халатик влезла.

― А хороша, чертовка! ― восхитился Саша. ― Выходи за меня замуж!

― Опоздал. У меня жених есть.

― Вот такие вы все. Не дождалась!

― А ты мне предложение делал?

Они шипели как змеи.

― Сейчас сделаю предложение. В ресторан со мной пойдешь отметить нашу встречу?

― Замуж не пойду, а в ресторан пойду.

― Тогда буди Алика. Я его внизу жду. До вечера, чужая невеста.

Алик вышел мрачный, обиженный, заспанный.

― Выспаться не дал, ― забурчал он, ― а у меня сегодня тренировка.

― Какая еще тренировка? ― удивился Саша.

― По боксу. И вообще поосторожней со мной. Имеешь дело с чемпионом Москвы среди юношей.

― Да ну! ― восхитился Саша, сделал молниеносную подсечку, и чемпион Москвы оказался на земле. Алик встал, тщательно отряхнулся, сказал безразлично:

― Имей в виду, в следующий раз отвечу.

― Мы с рогами, ― понял Саша. ― Ну ладно, прости. Мне помощь твоя нужна. Штуку одну донести. Была бы левая в порядке, сам справился, а то...

Он продемонстрировал левую. Сгибалась она действительно плохо.

― О чем речь, Саша!

― Тогда пошли.

У будки Саша сказал:

― Подожди меня здесь. И посмотри. Кого увидишь ― свистни. ― И скрылся в проеме. Алик прогуливался, посматривая. Светило низкое-низкое солнце, воздух был неподвижен и по-летнему тепл. В близких зарослях полураспустившейся акации чирикали неизвестные пичуги. Томно было, прекрасно. И безлюдно. Вышел Саша.

― Никого?

― Никого.

Тогда Саша за воротник вытащил из будки тугой мешок.

― Закинь мне его на плечо.

― Что это, Саша?

― Рис.

― Откуда?

― Отсюда.

― А сюда откуда?

― Оттуда, ― раздраженно окончил диалог Саша.

Саша брал чужое, Саша присваивал не свое. Это было ужасно, отвратительно, противоестественно. Алик хотел сказать это вслух, но вдруг поймал мутный Сашин взгляд ― как бы сквозь и мимо.

Ничего не говоря, Алик ухватился за нижние углы мешка. Держась правой рукой за горловину, Саша подсел, и они вдвоем ловко вскинули увесистый мешок на Сашино плечо.

― Порядок! ― одобрил Саша.

― Я тебе больше не нужен? ― холодно осведомился Алик. Саша через левое плечо серьезно посмотрел на него, ответил:

― Нужен. Пока до рынка дойду, раза три плечо менять придется.

А у рынка вовсю шуровал народ: воскресенье, базарный день, барахолка. Раздвигая мешком плотные ряды, порядком взмокший, Саша и идущий следом Алик прорвались наконец к ряду, где царствовал Петро. Саша скинул мешок, достал носовой платок, вытер лицо, высморкался.

― Я тебе больше не нужен? ― опять спросил Алик.

― В баню пойдем.

― У меня тренировка, ― сказал Алик, повернулся и пошел. Саша рассматривал его осуждающую спину, когда подковылял Петро.