Наталья Александрова - Ожерелье богини Кали

– Это зверство! – процедил я.

– У тебя своя вера, у нас – своя, – возразила девушка. – Я слышала, что вы, белые, собираетесь в своей церкви и поедаете своего бога, пьете его кровь. Разве это лучше того, что делают наши люди?

– Не говори глупостей! – возмущенно перебил ее я. – Мы лишь символически вкушаем тело и кровь Иисуса Христа, вы же лишаете жизни живых, ни в чем не повинных людей!

– Такова наша вера! – воскликнула Арунья. – Таков наш обычай! Так мы служим Великой Черной Матери – Кали!

– Это – ужасная вера! – проговорил я без прежнего гнева, только с печалью и усталостью.

– Пусть эта вера кажется ужасной, – вздохнула девушка. – Но это – вера моих отцов. Этой вере сотни, тысячи лет. И сейчас поздно говорить об этом. Арунья уже совершила великий грех, она отступила от своей веры, она спасла молодого сагиба, спасла его жизнь, чтобы соединить с ним свою судьбу.

– Ты спасла мою жизнь, – признал я. – Но не жизнь моего отца!

– Это правда… молодой сагиб потерял своего отца, но и Арунья потеряла своего. После того что случилось, для Аруньи нет пути обратно к ее племени, нет пути обратно к ее отцу. Теперь мы – одно целое… должно быть, такова была воля Великой Черной Матери! Станем же одним целым! Станем одним высшим существом!

С этими словами девушка прильнула ко мне.

Казалось, после того, что случилось несколько часов назад, я не смогу без ненависти и гнева смотреть на Арунью, не то что прикоснуться к ней, – но тут меня захлестнула темная волна страсти. Мы и вправду слились в одно существо, в существо с одной душой и одним сердцем. Я слился в урагане страсти не только с Аруньей, но с ее диким и удивительным миром, миром тысяч богов и миллионов демонов. В моей груди билось могучее сердце этого мира.

Время перестало существовать, свет померк, небеса и земля слились в одно. В какой-то миг мне показалось, что в моих объятиях содрогается не Арунья, а страшная женщина с синей кожей и четырьмя руками… я задохнулся от ужаса – и пришел в себя.

Обессиленные, опустошенные, перерожденные, мы с Аруньей лежали в развилке дерева.

В джунглях наступали сумерки.

Арунья подняла голову, взглянула на меня и проговорила низким, хрипловатым голосом:

– Великая Черная Мать соединила наши тела, соединила наши судьбы. Теперь мы – одно целое. Теперь я – твоя верная слуга, твоя рабыня. Я сделаю все, что ты прикажешь, молодой сагиб!

– Не называй меня молодым сагибом, – поморщился я. – Меня зовут Генри, Генри Чезвик.

– Я рада, что ты назвал мне свое священное имя. Теперь прикажи, что мне делать, – и Арунья сделает все. Если ты хочешь, чтобы я умерла, – я умру, чтобы возродиться в другой жизни, но и в новой жизни я буду служить тебе.

– Я вовсе не хочу, чтобы ты умирала. Скоро наступит ночь, время, когда джунгли принадлежат диким зверям. Нам нужно подумать, как пережить эту ночь, а потом выйти к населенным местам, выйти к владениям раджи Вашьяруни.

– Ты можешь не бояться ночи, – заверила меня Арунья. – Джунгли – мой дом, и мне здесь ничто не грозит. И тебе ничто не грозит, когда ты со мной. А пока позволь мне принести тебе воды и пищи.

Я и впрямь почувствовал, что очень проголодался после наших бурных ласк.

Арунья сползла с дерева и куда-то исчезла.

Я не был уверен, что она вернется.

Быть может, думал я, ее красивые слова – всего лишь очередная ложь, выдумка для отвода глаз. Ведь она – из племени, которое промышляет ложью и обманом, чтобы завести своих жертв в дикие места и там расправиться с ними.

Впрочем, если бы Арунья хотела убить меня – для этого у нее было достаточно времени, пока я лежал без сознания, пока я был в полной ее власти.

Я не успел додумать эти мысли, когда Арунья бесшумно появилась рядом со мной. В одной руке она держала половинку кокоса, наполненную водой, в другой – связку спелых бананов.

Я жадно напился, затем съел несколько бананов. Арунья дождалась, пока я утолю свой голод, и доела оставшиеся бананы.

Тем временем вокруг нас совсем стемнело.

Я подумал, что впервые окажусь в ночных джунглях совершенно беззащитным. То есть мне не раз приходилось ночевать в джунглях во время нашего похода, но всегда рядом со мной были вооруженные люди и яркое пламя костра разгоняло ночную тьму и держало на расстоянии хищников. Теперь же я был практически один, безоружный, и даже не мог развести костер, чтобы не приманить к нашему убежищу самых опасных хищников – двуногих.