Виктория Платова - Анук, mon amour...

– Однако вы неплохо на ней зарабатываете.

– Она на мне – тоже.

– А как насчет Мари-Кристин Сават?

– Мадам? При чем здесь мадам?

– Они ведь были любовниками, Ги и мадам Сават.

– Вряд ли мадам Сават можно считать чьей-либо подружкой. Тем более что Ги никогда не рассказывал мне о своей личной жизни.

– А о чем он рассказывал?

– Мы пили вино и молчали. Разве я неясно выразился?

– Куда уж яснее… Я хочу показать вам кое-что. Одну фотографию, довольно высокого качества. Превосходного качества. Она поразила меня в самое сердце.

– Валяйте…

– Узнаёте?

– Откуда это у вас? Откуда у вас мой снимок?

– Номер девять в каталоге выставки «Завтраки с Руфусом».

– Откуда у вас мой снимок?

– Вы забываете, где я работаю.

– Чертова фараонова контора…

– Кто такой Руфус?

– Мой приятель из морга.

– Расскажите мне об этой женщине.

– Я ничего о ней не знаю. Ровным счетом ничего. Я работал только с не востребованными родственниками телами. В реестре Руфуса она числилась как «неизвестная с канала Сен-Мартен».

– У этой неизвестной есть имя.

– Поздравляю.

– Боюсь, что вы тоже об этом знаете.

– Но тогда я не знал, что Руфус просто перепутал строки в своих записях. У нее было имя, да. Но оно меня не интересовало. Обстоятельства смерти – тоже. Я художник, а не полицейская ищейка.

– Вы хорошо над ней потрудились.

– Да, это гвоздь моей коллекции.

– Марианна. Национальный символ Франции.

– Не стоит взывать к моим патриотическим чувствам. Я португалец.

– Марианной была Катрин Денев.

– Ну это точно не Катрин Денев. Уж ее-то я бы узнал наверняка.

– Полегче, Гаэтано.

– Вы поклонник Катрин Денев?

– Если вам плевать на чувства мертвых, уважайте хотя бы живых.

– Если мне плевать на чувства мертвых, то на живых мне плевать тем более. Искусство бесстыдно по своей сути, это единственное условие его выживания. И не стоит требовать нравственности от фотографа. Это все равно, что требовать нравственности от часовни Сен-Шапель. Или от Триумфальной арки.

– Интересная концепция. А главное, порнографические снимки десятилетних детей очень хорошо в нее вписываются.

– Черт …Не давите мне на кадык.

– Я не давлю. Просто напоминаю. Бесстыдство ведь тоже имеет цену. И, боюсь, вы не готовы ее платить.

– Чего вы хотите?

– Расскажите мне о вашей мертвой Марианне…

– Родственников у нее не было. Как и у всех остальных.

– Я хочу услышать совсем не это, Гаэтано.

– Я знаю, что вы хотите услышать. Ее смерть была самой необычной.

– Уже теплее.

– Так, во всяком случае, мне сказал Руфус. Никаких следов насилия…

– Никаких видимых следов насилия…

– Да. С задушенной проституткой не сравнишь. И с китайцем, которому выпустили кишки его же соотечественники… Она могла умереть во сне, так сказал Руфус сначала.

– Посмотреть бы на этот сон хотя бы одним глазком…

– Она могла умереть во сне от сердечного приступа. Руфус так и думал.

– Что же изменилось потом?

– Он покопался у нее во рту. Там было полно улиток. Живых улиток. Последнюю он вытащил пинцетом у нее из трахеи. Из-за улиток она и задохнулась. Руфус потом загнал их на птичьем рынке у Сены.

– Чудесная история. Прямо рождественская. Но я хочу услышать совсем не это.

– Я знаю, что вы хотите услышать…

– Вы успешный фотограф, Гаэтано. Ваши снимки публикуют во всех модных журналах, агентства вас на части рвут, персональные выставки и прочее бла-бла-бла… Стоит ли терять все это из-за человека, которого вы даже не считаете своим другом? В тюряге винишка не попьешь. Из морских раковин.

– Хорошо… Я видел там Ги. Там, в морге.

– Ги тоже приятельствует с Руфусом Кассовицем?

– Вы, я смотрю, хорошо подготовились к встрече. Значит, знаете ответ. Ги понятия не имел о Руфусе. Это я их познакомил. Когда случайно наткнулся на Ги в морге.

– И что же делал Ги в морге? Никакого особенного эстетического интереса у него не было, правда? Он ведь не художник, как вы…

– Я был удивлен. А потом подумал, что в морг рано или поздно попадает любой человек. И для этого вовсе не обязательно умирать. Все теряют близких.

– Вы решили, что Ги Кутарба потерял близкого человека?

–Да.

– Это произошло в тот день, когда ваш приятель Руфус вытащил пинцетом улитку из трахеи этой женщины?

–Да.

– Семнадцатого июля?

– Да, это был июль. Страшная жара. Руфус жаловался что мощностей его холодильника не хватает.