Виктория Платова - Анук, mon amour...

– Насрать мне на широкую общественность.

– Не сомневаюсь. Постановочные фотографии умерших людей. Тому, кто до этого додумался, действительно на все наплевать.

– Тут вы попали в точку, Бланшар.

– Налейте-ка мне еще вина.

– Что, мысли Ги так и не прояснились?

– Нет. У вас были неприятности из-за этой выставки, так?

– Я не считаю это неприятностями. Неприятности были у моего приятеля.

– Который работал в том самом морге, где вы производили съемку?

– Да. Его уволили.

– Бедняга.

– Ничего, все к лучшему. Он устроился в похоронное бюро и теперь получает в два раза больше, чем получал.

– Снимки, надо сказать, незабываемые. Мертвый бродяга в тунике императора Нерона… Задушенная проститутка в чепце Шарлотты Корде 43…

– Вы еще забыли о китайце… Для того, чтобы подыскать для него одежонку Конфуция, пришлось убить пару вечеров.

– Немудрено, что широкая общественность была шокирована.

– Нуда. Только все эти гуманисты едва не вынесли двери, так им хотелось поглазеть на оскорбляющие нравственность фото.

– А вы считаете, что ничью нравственность не оскорбили?

– Послушайте, Бланшар… Эти тела были не востребованы. Так что у гипотетических родственников претензий ко мне быть не должно.

– Вы талантливый человек, Гаэтано.

– Я же сказал – не стоит распускать передо мной хвост.

– Если бы смерть была действительно такой, какой вы ее изобразили…

– То что?

– Я бы согласился стать вашей моделью. Чью личину вы бы на меня натянули?

– Ну уж никак не Наполеона, не обольщайтесь. Тулуз-Лотрек подойдет?.. Но для этого вам надо как минимум умереть.

– А говорили, что не снимаете мужчин.

– Для мертвых мужчин я делаю исключения. Хотите поговорить со мной о смерти?

– Я хочу поговорить с вами о Ги Кутарба. Но о смерти тоже можно.

– Боюсь, вы знаете о ней больше, чем я…

– Я просто знаю ее с другой стороны.

– Ги и правда убийца?

– Разве это что-нибудь изменит в вашем к нему отношении?

– Ничего, я уже сказал. Иногда убийцы бывают симпатичнее, чем их жертвы.

– Тут я с вами соглашусь. Поговорим о Ги?

– Поговорим о смерти. Эта тема живо меня интересует. Жаль только, что собеседников находишь не всегда.

– А мне казалось, что люди любят посудачить о смерти.

– Сплошное дилетантство, инспектор. Все их россказни – сплошное дилетантство.

– А вы – профессионал?

– Я многое знаю о мертвых. Мертвые лукавят, мертвые могут запросто обвести вокруг пальца, мертвые любят выдумывать о себе всякие небылицы…

– Вы еще скажите, что они не платят налогов.

– И это тоже… Еще вина?

– Пожалуй.

– Драпировать их в бледно-желтый – тошниловка. Бледно-желтый они не любят, уж поверьте. Они не любят твид и мягкую оптику. Футуристические прибамбасы Жан-Поля Готье и этих кретинов Дольче и Габанны – не для них.

– А что – для них?

– Я бы сказал – простота и элегантность линий. В стиле Кристобаля Баленсьяги. Простота всегда философична, а когда лежишь на разделочном столе, голый и мертвый – самое время пофилософствовать.

– Кристобаль Баленсьяга. Кристобаль. Занятно… Кто это – Кристобаль Баленсьяга?

– Не забивайте себе голову, Бланшар. Все равно не запомните.

– И все-таки?

– Модельер. Очень хороший… Только…

– Мертвый?

– В точку. Черт его знает, кого он одевает сейчас.

– Наверное, тех, кого одевал при жизни. Ги тоже нравится Кристобаль Баленсьяга?

– Баленсьяга одевал женщин. Дитрих, Бергман, герцогиню Виндзорскую… Я могу назвать вам кучу его фанаток, все равно не запомните.

– Ги всегда приходил к вам один?

– А что?

– Может быть, какие-нибудь подружки… были же у него подружки?

– Он приходил один.

– А подружки?

– Он приходил один. И я его понимаю. Все, кого можно было бы назвать подружками, остались в прошлом веке. Где-нибудь в портфолио Мэна Рэя 44.

– Вы мрачный тип, Гаэтано.

– Мизантроп.

– Разве Ги не крутил романы? Такой видный парень…

– Я бы сосватал ему Кики де Монпарнас. При условии, что она не будет подкрашивать косметическим карандашом растительность на лобке. Или Клару Боу, при условии, что она не будет кардинально стричь свои рыжие волосы. Но их обеих уже лет пятьдесят как сожрали черви. Осталась только Ингеборг Густаффсон – редкостная сука. Но ее я не пожелаю и врагу.

– А эти… так сразу и не вспомнишь… Наоми Кэмпбэлл или там Клаудиа Шиффер?

– Да ладно вам. Все это – Ингеборг Густаффсон, только в разном макияже.